Конечно, каждый из нас отдавал себе отчет, что в высшей степени странное поведение капитана Беллфиосса неспроста, имеет разумное объяснение. И возможно, даже предостерегающее, ибо не тот это капитан, чтобы зазря валять дурака. Но вид чудесного города так обворожил, что каждый находил для себя вполне безобидное объяснение. И мы более старались не говорить о том, негласно решив отложить до возвращения, полагая, что большее, что может нам угрожать – пьяная поножовщина в кабаке.
Ступив на землю, отдавая дань традиции, мы для начала зашли в портовый кабачок и закатили небольшую пирушку. И, угощая посетителей, принялись расспрашивать о здешних нравах. Бойкие до выпивки утренние завсегдатаи плели небылицы, как кружева, выдумывая их сходу в промежутках между глотками.
Изрядно подзаправившись, узнав мало полезного, веселой шумной компанией мы вышли в город, всюду привлекая любопытные взоры. Лица прохожих загорались нескрываемым интересом при виде нас. Они наблюдали за нами, словно за стаей королевских пингвинов или межгалактической футбольной командой чемпионов.
Вблизи город оказался несколько скучнее, чем мы ожидали. Обычные люди, дома и машины. Мечтая, как следует промочить горло, мы прошли через главную площадь со сломанными часами на старой башне и наткнулись на питейное заведение со скромной вывеской: «ЭГАД&КЕНОТАФА. Вино и закуски. Днем и ночью».
Пройти мимо места, где по французской морской терминологии берут пресную морскую воду, мы не смогли. Правда, так и не вспомнили, что такое «кенотафа*». (Кенотафа – бухта острова на пути Лаперуза, где странная воронка захватила лодку, плывущую к берегу, и увлекла на дно).
Остановка у эгады* перешла в хорошенький кутеж, словно мы не собирались осматривать город, а прибыли только за тем, чтобы напиться. До вечера мы пили, шумели и хохотали, как спятившие клоуны. Было так весело, что все охрипли.
Кроме нас в темном зале, отделанном в стиле средневекового подземелья, почти никого не было. В самом дальнем углу, под потухшим факелом, сидел лишь старик и дул пятую кружку портера. На наши приветствия и приглашения он не отвечал, а старательно прятался за огромным куклусклановском капюшоном черной накидки и курил трубку.
– Эй, старик! – в очередной раз крикнул я. – Присоединяйся к нам, расскажи о городе, мы здесь впервые и ненадолго!
Старик чему-то беззвучно засмеялся.
– Ты чему радуешься, старик? – тоже смеясь, спросил я.
Я сидел к старику ближе всех и, взяв бутылку вина, направился к нему. Он еще глубже окунулся в капюшон.
– Ты чего, старик? От кого прячешься? – весело спросил я. – Ты разбойник? Признайся.