Когда я пришел в себя после увиденного, то почувствовал, как император Константин, которого папа Сильвестр в порыве благодушия исцелил от слепоты.
С трудом я перевел дух и спросил:
– Ты хочешь сказать, капитан, что ангел посетивший меня не ангел, а демон?
– Самому трудно было догадаться?
– Но в таком обличье… крылышки… перышки белые…
– Обличье, – усмехнулся капитан Беллфиосса. – Тирренским разбойникам Дионис тоже показался дивным юношей, пока не обернулся львом.
– Так он их потом в дельфинов превратил, неплохо с ними обошелся.
– Не дури. Ты слишком часто полагаешься на течение. Так нельзя.
Моя левая щека дернулась. Когда меня начинают поучать, пусть даже самые мудрые люди, я становлюсь в позу несправедливо оскорбленного патриция.
– Всё понятно, капитан Беллфиосса никогда не ошибается. А что если…
– Никаких если.
– Ну подождите, капитан. В к примеру, Парацельс, он же доктор Гогенгейм, тоже водился со всякой нечистью. Сильфы к нему приходили, ореады навещали, ундины там всякие Природные духи были с ним дружны. Или нет?
– Тебе то, что до него?
– Может, в его судьбе что-то перекликается с моей.
– Не дури, говорю.
– Расскажите про него, пожалуйста. Безумно интересно. Вы наверняка с ним знакомы. Я знаю, что вы были в Базеле, когда он там преподавал. И его редкий день видели трезвым. Не вместе ли вы выпивали?
– Хм, – хмыкнул Беллфиосса, его лицо поприятнело, погрузившись в воспоминания. – Я познакомился с Филиппом Теофрастом в Константинополе, когда ему было чуть больше двадцати четырех. Он уже объездил Европу и направлялся в Азию. Встретились мы в доме одного ученого араба. Будучи уже навеселе Филипп отвел меня в сторону и по секрету признался, что здесь на Востоке ему открылись некоторые знания, с помощью которых он развил в себе прежде недоступные возможности, и с их помощью, якобы невольно, проучил одного негодяя, конокрада из Молдавии. Какие знания он получил, Теофраст умолчал. В свою очередь я предложил встретиться вечером или на следующий день, желая поделиться с ним кое-какими соображениями о предмете нашего разговора и услышать его мнение. Наша встреча состоялась следующим вечером. Тогда-то, выпивая с ним в одном укромном заведении, я и узнал ближе этого удивительного человека. При всем вспыльчивом характере он имел глубину ума необыкновенную. Во хмелю же был необуздан, словно одержим бесами. На моих глазах он прокусил нос одному индийцу, решившему возразить Филиппу по поводу его учености. Вторая наша встреча была уже в Базеле, когда ходило множество слухов о докторе Парацельсе, Мастере Эликсира Жизни. На самом деле в эти годы профессор уже не касался ни вина, ни женщин, видя в том и в другом корни помешательства. Правда, и сам он тогда имел вид довольно странный, видимо, сказывалось общение с силами, к коим он часто взывал, пытаясь их приручить. И всё, как он объяснял мне, лишь для того, чтобы лечить болезни и исцелять безнадежных. А ведь мудрейший был человек.