– В смысле, что кругом столько дебилов! – заорал я и схлестнулся с типом.
Я ему съездил по уху, а он оторвал мне карман на рубашке и расцарапал плечо. Нас разняли седые старички, слонявшиеся поблизости в поисках разрушенного чуда архитектуры. Теперь на его месте стоял наскоро скроенный уродец из стекла и пластмассы.
– Плохо дело, ребята, – покачал головой старик с осанкой графа Честерфилда, – какой бы ни была причиной стычки, но одному из вас стоило проявить ум, чтобы избежать драки.
– Пошел ты, – огрызнулся мой противник.
Зло поплевавшись, мы разошлись. Через пару кварталов, окончательно избавившись от кармана и отдышки, я понял, что нужно снять стресс. И купил «массандры».
В меланхоличной прогулке, попивая вино в скверах, я обошел несколько старых кварталов, заглядывая во дворы и вынюхивая следы прошлых веков. Раньше, когда не было такого количества бездушных идолов, мир крутился иначе. Точно, вам говорю. Недалеко от дома, где жил Бунин, я ради хохмы обратился к табличке с изображением поэта его же словами:
– Я человек! Как бог, я обречен познать тоску всех стран и всех времен!
Темнело, и усталость ломилась в спину, как к себе домой. Хотелось одного – вздремнуть.
Метро я переносил плохо из-за ощущения, будто катаешься в чужом гробу. Сделав на троллейбусе круг по Садовому кольцу, отделявшему суету зерен от суеты плевел, я сошел у площади трех вокзалов. Здесь жизнь наполнял особый смысл, обгонявший другие смыслы с криками и гомоном. На Ярославском вокзале я вежливо прикорнул у чьих-то тюков так, что меня почти не было видно. Тюки пахли дорогой, ржаным хлебом и огурцами. Недолго поворочавшись, я отключился.
Мне приснился странный сон. Я стоял у огромной в три моих роста картины. Табличка под рамой смело заявляла: «Спасение Титаника». Изображение на полотне привлекало обезоруживающим оптимизмом. В разверзнутых небесах летали сытые ангелы с золотыми трубами, меж редких облачков парили божественные лики, тяжелые айсберги на пути прежде обреченного корабля превратились в столпы послушной воды и таинственно замерли. На самом корабле царило радостное воодушевление, взволнованные люди заполнили палубы: дети с разноцветными шарами, молодые женщины в светлых платьях, офицеры в белых мундирах, все одинаково счастливы и безлики. Отражаясь в воде, огромный корабль там превращался в Ноев ковчег, на котором встречали голубя с веткой оливы в клюве.
Никогда не забуду этот сон.
Проспал я не больше получаса, а показалось – вечность. Проснулся я разбитый, с горечью во рту. Тюки из-под меня забрали, вместо них лежала мятая газета. Машинально взяв её, думая, что делать дальше, я принялся разглядывать объявления. Меня заинтересовало только одно: «Прапорщик примет в дар семиструнную гитару т. 713 88 23».