Но воспоминания Краса все плыли и плыли перед глазами, и одно из них встревожило жрицу особенно. Был это огромный город у самого края темных зловещих вод. Вскружившись водоворотом, воды те поглотили и город, и бессчетное множество жизней, а после и сами хлынули вниз, в жуткую брешь. Во всем этом чувствовалась мерзость Пылающего Легиона… а за нею таилось нечто еще более страшное, еще более древнее.
Пробиваясь сквозь воспоминания, сквозь образы и голоса, жрица упорно искала что-либо посвежее, что-либо, прямо касающееся последних минут…
И, наконец, нашла. Дракон в облике мага в буквальном смысле этого слова лишился частицы себя самого. Мельчайшей частицы… но уничтожена она была с невероятной жестокостью.
Вдобавок, стоило дренейке обнаружить это, эфемерная брешь в его душе внезапно раздалась в ширину. Связанной с подопечным жрице тоже досталось. Конечно, удар зацепил ее вскользь, но и этого оказалось довольно.
Отброшенная назад, Ириди жестко ударилась спиною о землю. Превозмогая боль и туман в голове, она поскорей огляделась, уверенная, что нанесший удар вот-вот нападет.
Нет, вокруг никого не оказалось, но Ириди понимала: времени у них нет.
– Великий!
Совсем не по-жречески схватив Краса за плечи, она с силой встряхнула его.
– Великий! Крас!
И от отчаяния, напоследок, добавила:
– Кориалстраз!
Дракон в облике мага слегка встрепенулся, но в себя не пришел.
Ощущение близкой опасности обострялось. Не видя другого выхода, Ириди с трудом подняла Краса, чтоб оттащить его прочь отсюда, в более безопасное место.
В темнеющих небесах загремел леденящий кровь рев… и миг спустя на этот рев откликнулся другой, точно такой же, но прозвучавший гораздо ближе.
Лежа в яме, служившей ему гнездом, творение Зендарина и чародейки с вуалью переваривало последнюю порцию магической силы, скормленную ему творцами. Кормили его, о чем наглядно свидетельствовали вопли Ззераку, на славу, но существо в темноте все еще мучил голод. Алкало оно и того, что мог дать дракон пустоты, и, в конце-то концов, осязаемой пищи.
Увы, под рукой не имелось ни того ни другого. Мелкие чешуйчатые твари – «матушка» называла их скардинами – быстро усвоили, что от гнезда нужно держаться подальше, узнали на горьком опыте, что вышедшее из яйца существо, пусть новорожденное, уже овладело магией, присущей ему от природы. Осваиваясь с нею, наращивая силы, оно изловило одного из скардинов, заставив землю расступиться под ногами коротышки. Скардин рухнул в яму, где, как лакомый кусочек, и был проглочен живьем, заверещав, забрыкавшись по дороге в желудок.