Стенин изнывал от боли. Емуказалось, чтовобожжённойщекекопошатсяогненныенасекомые, авголовеизвергаетсявулкан. Пелагеядолгосиделавозлеокна, апатичноглядяиз-подполуприкрытыхвеквполпередсобой, потомусталоподняласьи, прихрамывая, проследовалавванную. Когдавернулась, пальцанаверёвкеичёрныхполосналицеуженебыло. Онаопустиласьвкресло, спросилаподавленно:
— Тыкак?
— Лучшевсех, — отозвалсяСтениниудивился, чтоещёспособеннетолькоговорить, ноиязвить.
— Онушёл.
— Ядогадался.
— Этотожог... — Пелагеябросилананеговзглядитутжеотвернулась. —Может, егосмазатьчем-нибудь? Явтакихделахмалочтопонимаю.
— Маслооблепиховое, — произнёсСтенин, по-прежнемунапряжённоглядявпотолок. —Вхолодильникестоитпузырёк.
Пелагеяподняласьскресла, сходилазамаслом. Когдаонаосторожносмазывалаожог, Стенинпоинтересовался:
— Почемутыснимбольшенеспоришь? Ещёвчератыемувозражала.
— Теперьвсёиначе, — ответилаона, тяжеловздохнув. —Теперьонприходит, аясловнозасыпаюивсёчтопроисходитвижу, какбудтовосне.
— Атынедумаешь, чтокогда-нибудьонпридётнавсегда? Придёти... — Стенинпоморщилсяотболи, — иобратнотебянепустит.
Пелагеявнимательнопосмотрелаемувглаза.
— Тыповерил! Онтебяубедил!
— Да, поверил, — выдавилСтенин. Нелегкодалисьемуэтислова. Произнесяих, онкакбудтоступилнатерриторию, гдеобитаютмонстры. —Отсекательвернулся. Иониспользуеттебя. Тыдлянего, какмарионетка.
— Заткнись! —разозлиласьПелагея, сжаввкулакепузырёк.
— Яговорюправду. Что, правданенравится, Пепа? Твоемупсихованномупапашенатебянаплевать! Тыдлянеготакаяжежертва, какитеженщины, которымонглоткиперерезал. Такаяжежертва, какия. Имневотчтоинтересно...какогочёртатыпозволяешьемууправлятьсобой? Почемутынесопротивляешься?
— Отменяничегонезависит! —резкоответилаПелагея.
— Чушьсобачья! Тыдаженепытаешься, яжевижу! Похоже, тебехочетсястоятьвсторонке, хочетсябытьтам, кудаонтебяотправляет, когдаприходит.
Пелагеязакрылапузырёк, поставилаегонастолик, затемподошлаккормушкам, выбраласамуюкрупнуюибросилаеёвкамин, будтотакимобразомнаказываяСтениназаегослова.
Онзаставилсебясесть, хотядажемалейшеедвижениелишалосил. Головавсёещёболела, ноэтабольмерклавсравнениисжжениемвщеке, иемуказалось, чтоотоблепиховогомаслатолькохужестало.
— Твойпапашазамучаетменядосмерти, атыбудешьзаэтимнаблюдать, — говоритьбылотяжело, ноунегонеоставалосьвариантов, кромекакдавитьнаПелагею, старатьсякак-тонастроитьеёпротивотца. Причёмделатьэтонужно, нетеряявремени.