Целесообразность разрушения формализма изнутри неоспорима: нет никакого сомнения в том, что в какой бы взаимосвязи с остальным движением общества не находились интеллектуальные дисциплины, они, как и любые иные техники, подвержены относительно независимым переменам и открытиям, неизбежным в силу их собственных внутренних мотивов. Оценивать всё на основании его содержания, как нас это побуждает, значит вернуться к оценке действий по их намерениям. Совершенно ясно, что для того чтобы объяснить, почему разные периоды эстетики были основополагающими или обладали длительным очарованием, нужно углубиться в анализ их содержания (и по мере того как под давлением новых обстоятельств иное содержание начинает находить отклик в нас, происходит переназначение «великих эпох»), но также ясно и то, что возможности творчества в современный ему момент будут зависеть не от одного лишь содержания. Этот процесс можно сравнить с модой. Если смотреть с дистанции в полвека и больше, то все костюмы принадлежат к одинаково устаревшим стилям, хотя их внешний вид может восприниматься сегодня по‑разному. Но при этом абсолютно все чувствуют нелепость женского костюма десятилетней давности.
Так, столь долго скрываемое книжными выдумками о XVII веке «прециозное» направление>7, хоть созданные им формы выразительности и кажутся нам предельно чуждыми, вот-вот будет признано главным течением в мысли «Великого века»>8, потому что ощущаемая нами сегодня потребность созидательной перестройки всех сфер жизни обнаруживает огромный вклад Прециозности в изменение окружающей обстановки и моделей поведения (разговор и прогулка как особые занятия; в архитектуре – дифференциация жилых помещений, изменение принципов убранства и меблировки). Напротив, когда Роже Вайян пишет роман «Бомаск»>9 стендалевским тоном, несмотря на довольно сносное содержание он оставляет за книгой лишь одну возможность нравиться – в качестве добротной стилизации. Можно сказать, что, разумеется, вопреки собственному желанию он обращается главным образом к интеллектуалам со старомодными вкусами. И большая часть критики – это нелепые нападки на содержание, называемое неправдоподобным, одновременно с похвалой мастерству прозаика.
Вернёмся к историческому анекдоту.
3.
Из этого основополагающего противостояния, являющегося в конечном счёте столкновением довольно нового способа управления собственной жизнью и древней привычки к отчуждению жизни, и следуют всевозможные противоречия, временно сглаженные во имя основной деятельности скорее развлекательного толка, которую, несмотря на всю её неловкость и недостаточность, мы сегодня склонны оценивать положительно.