В то же время заключавшаяся в новом искусстве негативная истина всегда была оправданным отрицанием окружающего общества. Когда в 1937 году нацистский посол Отто Абец спросил у Пикассо, стоя перед его картиной «Герника»: «Это ваше произведение?», Пикассо честно отвечал: «Нет. Ваше».
Отрицание, а также чёрный юмор, которые были так распространены в новой поэзии и искусстве, испытавших опыт первого общемирового конфликта, явно заслуживают возрождения в условиях спектакля третьего мирового конфликта, спектакля, в котором мы живём. И хотя неодадаисты говорят, что после пластического отказа Марселя Дюшана пора перейти к утверждающей эстетике, мы уверены: всё, что сегодняшний мир утверждает как положительное, всего лишь бесконечно подпитывает отрицание разрешённых форм выразительности и посредством такого манёвра устанавливает единственное соответствующее эпохе искусство. Ситуационисты знают, что действительное утверждение придёт извне, а пока что отрицание работает на него.
Вне всякой заботы о живописности; как и, смеем надеяться, вне всего, что напомнило бы поклонение формам пластической красоты, устаревшим давно и недавно, мы начертали здесь несколько кристально понятных знаков.
«Директивы»>6 на пустых картинах или подвергнутых détournement абстрактных полотнах следует воспринимать как лозунги, которые пишут на стенах. Похожие на политические призывы заголовки некоторых картин, разумеется, также являются насмешкой, глумлением над вошедшим в моду помпезным стилем, который старается установиться и в живописи «чистых знаков», не поддающихся сообщению.
«Термоядерная картография»>7 опережает сразу все кропотливые исследования «новой фигуративности» в живописи, потому что объединяет всё, от предельной свободы живописи действия>8 до изображения, способного сравниться по точности с реализмом, различных регионов мира в тот или иной час будущей мировой войны.
Задача серии «Победы»>9 – где полный разгул ультрасовременной вседозволенности смешивается с кропотливым реализмом в духе Ораса Верне>10 – живописью развязать битвы заново; но в противоположность Жоржу Матьё и его ретроградному идеологическому повороту, которым он оправдывает свои жалкие рекламные скандалы>11, переворот, к которому мы здесь пришли, заключался в том, чтоб подправить историю, сделав её лучше, революционней и удачней, чем она была. «Победы» продолжают тот безоговорочный оптимизм détournement, с которым уже выступил Лотреамон, отрицая несчастье во всех обличиях и его логику: «Я не приемлю зла. Человек совершенен. Душа не может пасть. Прогресс существует… До сих пор несчастья изображались ради того, чтобы вызвать чувство страха и сострадания. Я же стану описывать счастье, чтобы вызвать противоположные чувства … Пока мои друзья не умрут, я не буду говорить о смерти»