– Она справится, за себя лучше волнуйся.
– И то верно. – Я чихнул. Воздух был чересчур свеж. – Сейчас бы закурить, а нету.
После этого ноги потащили меня домой. К жене.
Она еще спала.
Дом у нас был старый, двухэтажный. Район тоже оставлял желать лучшего, однако после войны весь город пребывал в каком-то странном состоянии.
Я повесил свои вещи на спинку стула, умылся в тазу холодной водой, после чего забрался под одеяло к жене.
– Ты такая теплая, – прошептал я, стараясь прижаться к ней всем телом.
– Мне нужен развод.
Слова ужалили меня в самое сердце. Не то чтобы я не ожидал чего-то подобного, но все же мы вечно откладываем важные разговоры на потом, совершенно забывая о том, что завтрашний день имеет свойство становиться сегодняшним. Именно по этой причине Жанна вмиг показалась мне слишком серьезной.
– В стране кризис, дорогая, как ты можешь думать о разводе в такое нелегкое для всех нас время?
– Перестань ерничать, Том! Ты прекрасно знаешь, что так дальше жить нельзя.
Она поднялась с кровати, накинула халат, после чего закурила папиросу.
– Отпусти меня, пожалуйста! – Ее глаза выглядели грустными. В них не было больше ни капельки любви ко мне, к этому дому, к этой жизни.
Я уткнулся лицом в подушку, захотел закричать на весь дом, но испугался, что охрипну. Жанна выпускала изо рта клубы едкого дыма и пристально наблюдала за моими движениями.
– Это уже край, Том. Финал. Дальше ничего не будет, понимаешь?
– Как-то не очень.
– А ты попробуй трезво взглянуть на всю эту ситуацию, хотя бы раз в жизни. – Она была сердита, даже слишком.
– Я сегодня видел, как по улице несли гроб. Знаешь, о чем я подумал?
– Да.
– О том, как хорошо, что мы живы и здоровы, моя милая. – Сказав эти слова, я звонко рассмеялся, потом закашлял и вновь уткнулся лицом в подушку.
Она потушила окурок, поднялась со стула и уселась на кровать, напротив меня. От нее пахло домом, уютом, утраченным доверием ко мне. Я хотел ее обнять, поцеловать, заняться с ней любовью, но только вот дальше мыслей дело не пошло.
– Чего ты хочешь, Том?
– Вообще или сейчас?
– Тебе нравится меня мучить? О чем ты вообще думаешь? Где ты летаешь, Том?
– Не здесь, это точно. – Я быстро устаю от подобных разговоров. Они пусты и лишены всякого смысла. Это, как если бы обреченному на смерть человеку рассказывали о возможных путях спасения, которые он упустил. – Ладно, хватит. Давай позавтракаем и дальше видно будет.
На чердаке нашего дома располагалась крохотная студия, в которой жена проводила большую часть своего времени. Она рисовала картины. Маслом, иногда просто карандашом. Мне никогда не приходило в голову, что это занятие значит для нее гораздо больше, нежели просто морение холстов. Иногда я наблюдал за ее работой, видел, как дрожат пальцы, как медленно опускаются ресницы, и пытался представить, о чем она думает. Не всегда получалось. Однажды ей удалось продать несколько своих картин, что принесло нашей крохотной семье приличную сумму денег. Мне кажется, в тот день я был рад ее успеху, радовался вместе с ней, осознавая, что счастье будет недолгим.