– Вот-вот, – подхватывает Тимур, – лес мне тоже снится! А еще небо! И ты летишь по небу, да?
– Не знаю… нет, не совсем.
– Я часто летаю во сне! – продолжает он.
Его голос самоуверенный, и вид очень довольный.
«Подумать только! Какие сны!.. И жизнь как четкий вектор на белом листе бумаги».
Тимур и Маша познакомились в этом году, в самом начале весны. Он выступал на конференции, посвященной творчеству Льва Толстого. Строгий костюм, вьющиеся волосы, разделенные на пробор, и тонкое, даже утонченное, лицо с небольшими темными глазами, а в спокойном, тихом голосе чувствовался ум. Но Маша могла и забыть, если бы в тот же самый вечер они не встретились в автобусе. Теперь он был в очках и стоял, держась за верхний поручень. За окном плыли новостройки, тесные дворы, заставленные машинами, и редкие чахлые деревья у подъездов – обычная серость спального, многолюдного района. Снег еще только сходил, по асфальту ползли желтоватые ручьи, и сугробы на газонах казались черными, словно гниющими изнутри.
Через минут пять автобус застрял в пробке. «Жаль, – подумала Маша, – я не села на маршрутку. Мигом бы объехали…» Словно в подтверждение – в глубь двора, петляя,нырнула маршрутка. Маша скосила глаза, а тот, с конференции, хоть бы что, достал толстую книгу и теперь увлеченно читал. «Мда,.. времени зря не теряет…» Неожиданно он поднял голову и посмотрел прямо на нее. Улыбнулся. Маша ощутила внутри себя легкий холод и закрыла глаза.
Но он уже говорил:
– А мы ведь знакомы! Вот интересно! Куда ты едешь?
– Знакомы? – Маша схватилась за поручень, автобус судорожно качнулся.
– Тимур. Меня зовут Тимур!
– Мария… – ей понравилось товарищеское и простое обращение на «ты», – я – домой.
– Вон как. Ну и я тут живу. Вот так совпадение!
– В одну сторону от метро… – уточнила Маша.
– Да, хорошо бы пешком. Но далеко, а потом – такая погода…
– Зато читать можно…
– А? Ну да, а то! – он приглушенно рассмеялся, – самый раз для «Войны и мира». При желании всю классику осилить можно.
– Неужели?
– Конечно! Толстой, Тургенев и Бунин – вот вся наша классика. Я бы сказал, столпы всего. Остальное – ветви.
Тургенев с Буниным всегда казались ей несколько тягостными писателями, прекрасные и печальные девушки Тургенева, от смуглых лиц которых веяло нафталином, и герой Бунина, погруженный в краски и звуки мира, словно утопленник. Но она промолчала.
– Но, кстати, – продолжил Тимур, – читать в транспорте я бы не рекомендовал. Трудно сосредоточиться, толкотня.
– Разве что детективы.
– Детективы, – он поморщился, – я не читаю.
– А почему? Вот там сюжеты! «Господин с собачкой». В пальто, утром, идет по бульвару. Собачка на бельевой веревке.