—Прошу простить, но не могу. Такой уж я человек! Пока не буду твёрдо убеждён в чём-то сам, других слушать не стану. Ну не увидел я в нём ничего плохого! А ещё примите к сведению, что я новенький и не хочу вот так сразу ввязываться в какие-то перепалки, , твёрдо и доходчиво объяснился я.
—Ну, Сигниф, я не в силах заставить вас это сделать, так что придётся мне, судя по всему, смириться с вашим решением. Но, как вы и сказали, пока не убедитесь сами… А вы непременно убедитесь! Это я вам гарантирую! Так что будем ждать… А теперь идите работать! Слишком много времени уходит на разговоры… – сказал он не без доли сожаления в голосе.
И как бы сильно ни была ненавистна мне моя работа, я повернулся и пошёл за шваброй с такой радостью, которая чувствовалась даже в походке, походке, ставшей лёгкой и уверенной! Пресытившись на сегодня болтовнёй, я был счастлив наконец отдаться одиночеству. «И почему не радоваться? – думалось мне. – Чудный день расцветает на моих глазах, и час близится к полудню». Солнце поднялось так высоко, что уже ни одна тень не могла скрыться от пламенного взора его огненных очей. А море заполонил штиль, сделавший любую спешку и перемену неприемлемой, да и попросту невозможной в глазах человека.
Но вся радость моя жила недолго, быстро утонув в грязи, которую я размазывал по палубе. Сейчас ничто не могло спасти счастье от неминуемой гибели в серости безотрадного дня, отданного на растерзание работе. И самое страшное, что никто не стал бы даже упрекать этого убийцу и вменять ему в вину душегубство и надругательство над человеческой радостью. Работа выжигает людское упоение и гонит из человека жизнь, делая его беспомощным заложником будничной реальности.
Производя на свет одно движение за другим, я мыл палубу. Поочерёдное напряжение моих мышц напоминало механическую работу станка. Солнце припекало и без того сгоревшую вчера кожу, а пот струился из пор и, точно роса, покрывал моё тело. Позабыв свою скоропостижно скончавшуюся безмятежность, я принялся думать, как встретить Либера и переговорить с ним. Я мог бы застать его на рабочем месте, но в короткие сроки это было маловероятно, учитывая, как Либер любил заниматься своим делом. Оставалось только надеяться, что мы столкнёмся в столовой. Но как же мне избежать Сервуса? Этот человек непременно увяжется и сядет со мной, тогда всё пропало. Более того, Сервусу лучше вовсе не видеть нас с Либером вместе, он обязательно заподозрит что-то неладное. А с другой стороны, что такого можем мы сделать? Никто не спасёт меня от Рока, беспринципно определяющего мою участь. Впрочем, выпади мне другое, вероятно, счастья бы особо не прибавилось. Здесь не могу я быть счастлив. Чего же мне желать? На посудине, среди нескончаемых толщ воды, нет ничего, что утолило бы жажду моей души! Но я не теряю надежду. Она не даёт ни единой вещи, кроме ничтожного, пустого оправдания жизни! Да, надежда оправдывает безо всяких причин для оправдания… Оправдывает, не оправдывая! Что же делает она? Зачем лжёт она? Зачем обманывает? Зачем мучает она меня! Ах, но я не могу, не могу отказаться от неё! Пока не могу…