. Только находясь подле неё, я жил. Как только Вита меня покидала, мир терял всякие краски, кроме чёрной. Без неё мой рассудок потухал и поглощался этой чернотой. Без неё я не жил, лишь существовал, передвигая ногами, руками, изредка произнося какие-то слова. Только когда я видел Виту, мой разум выходил из небытия на свет, её свет, который она так щедро и безвозмездно расточала. Она озаряла меня, словно звезда, освещала мой мир и показывала мне его в чудесном, радужном свете, а затем уходила, забирая с собой мои глаза и оставляя меня слепым. Только при её свете я был способен искренне и без доли сомнения воскликнуть: «Я живу! И как можно не верить в чудеса? То, что мы существуем, то, что можем владеть друг другом, чувствовать друг друга, любить друг друга, – это чудо! За такие вещи можно любить жизнь!» Но уносясь от меня прочь, Вита оставляла всё тусклым и безжизненным, и только пламя её голубых очей и блеск огненных волос могли воскресить умершее вновь.
Мы так и встречались с ней изо дня в день на палубе, сидели, пили и болтали, изредка дожидаясь рассвета, потом мы шли в «нашу», как её теперь часто называла Вита, каюту. За это время я ни разу не появился в своей и стал было вовсе забывать о том, что у меня есть какое-то жильё. Чем больше времени мы проводили вместе с Витой, тем сильнее крепчала связь между нами. С каждой встречей мы узнавали друг друга всё лучше и всё глубже погружались в наши общие, как уже казалось, переживания. Удивляло меня больше всего то, что Вите на самом деле удавалось менять меня, и она часто поговаривала, что надеется на то, что у неё получается делать меня хоть немного счастливей, и у неё впрямь получалось. Я стал более хладнокровным, спокойным и уравновешенным. Всепоглощающая грусть отступила, и я сделался более улыбчивым. Можно даже сказать, что я вовсе не умел смеяться, пока не встретил её, смеяться по-настоящему и всем сердцем, сейчас же я делал это всё чаще и чаще, сам тому бесконечно удивляясь.
Дни незаметно уходили в прошлое, оставляя после себя яркие воспоминания о Вите, и когда я находился наедине с собой, я тонул в этих воспоминаниях, согревавших мою душу и приободрявших меня. Так я жил, и жизнь на время скрыла свой зловещий оскал, так сильно ослеплявший меня своим блеском ранее. Я замечтался в Вите, и лишь время от времени этот оскал вновь представал предо мной, проглядывая через густой туман, но я не смотрел. В таком случае я просто закрывал глаза, где-то глубоко в душе всё же зная, что мир этот ужасен.
Сидя на борту в одиночестве и смакуя сладкий сигаретный дым, я в очередной раз дожидался Виты. Могучий океан завлекал мои мысли в свои пучины, когда я долго глядел на него, и тогда я переводил взгляд на ночное небо. Трагичным было то, что в этот день оно не показало мне звёзд, зажевав и проглотив их в свой таинственный желудок. Ветер приятно нашёптывал мне свои сказки о бескрайних морских просторах, масштаб которых мне было ни за что не осознать, и я отвечал ему с наслаждением, пуская дым в его сети. Всё вокруг накрывало меня незримым спокойствием, и лишь одна мысль, словно коварный, мелкий червь, пролезший через этот покров умиротворения и забравшийся в мою голову, не давала мне совсем успокоиться. Она тихо вгрызалась в мой мозг и потихоньку поедала его, доставляя мне всё более заметную с каждым новым поглощённым ей кусочком боль. Вита всё никак не приходила – именно это странное обстоятельство подпитывало червя и придавало ему сил. И хоть она ни разу не задерживалась так подолгу, поначалу я всё же гнал все дурные мысли, отмахиваясь от них сигаретным дымом. Но после того как я прождал ещё несколько часов, фундамент, на котором строились мои надежды на лучшее, дал трещины, тяжеловесное здание, немного пошатнувшись, неуклюже рухнуло, разбившись вдребезги, и моё терпение лопнуло вместе с животом зажравшегося червя, которому я слишком долго безнаказанно давал волю довольствоваться моим рассудком. Меня вновь навестил мой давний спутник. Подкравшись тихо, он стал выглядывать на меня из темноты. Страх стал вновь завладевать моим разумом, страх того, что за поворотом вновь угрожал мне расправой. Я больше не мог ждать. Спрыгнув с борта, я отправился на поиски Виты. Кроме как в каюте, разыскивать мне больше её было негде, так что я пошёл туда. Мои ноги ступали, сменяя одна другую, а мой мозг плодил всё новые и новые кошмарные мысли.