Здание штаба оказалось невероятно огромным, возвышаясь на сотню этажей вверх, и казалось, будто оно опора облачного неба, которое вот-вот обрушится на нас. Здание было построено из темно-серого, почти черного камня. Прямые, четкие линии и острые углы как нельзя точно передавали образ «ЕО». Внутри все было так же, как и снаружи.
Мы прошли несколько залов. Хэйнрик Хэймир обмолвился парой слов с представителями «Единого Ока». Через час мы уже были в Доме сенаторов. Он выглядел почти так же, как и центральный штаб, только гораздо меньше. Там мы присоединились к другим сенаторам.
Все находились на первом этаже в зале у центрального входа, когда появился представитель «ЕО» и объявил, что собрание Сената начнется не утром, а ровно в полночь. Время было уже без двадцати двенадцать. Так что мы сразу направились в штаб.
Все происходило как в тумане. Я не знал, чего ждать.
Сознание вернулось ко мне, когда мы вошли в маленькую комнату без мебели с деревянными темными стенами, которые поблескивали бордовым цветом, и оказались у массивных дверей в зал, где должно было начаться собрание Сената. Здесь были только представители сектора «Лагуз». У самых дверей стоял Хэйнрик Хэймир с женой и Трани. Позади них – Сольвейг и Вигман Адальберт, капюшоны закрывали их лица. Я стоял чуть дальше, между ними, а по обе стороны от меня стояли наставники. Вигман Адальберт посмотрел на часы. В тот же момент мы услышали сигнал, который длился около пяти секунд. В этот момент Вигман медленно повернул голову и посмотрел на Сольвейг.
25 декабря 2773 года
– С днем рождения, Сольвейг, – тихо сказал Вигман Адальберт, а Сольвейг не шелохнулась, будто вовсе ничего не слышала.
Двери в зал распахнулись.