За окном ярко светит солнце, и его лучи озаряют весь дом. Мы только позавтракали с мистером Вульфом и разошлись по своим делам. Я сел читать книжку, а мистер Вульф растянулся вдоль широкого лучика света, лежавшего на полу гостиной. В руках у меня был Конан– Дойл, конечно же его знаменитый «Шерлок Холмс», то и дело переносящий меня в различные закоулки Лондона. Подчас мне уже не столько нравилось само действие детектива, как описание места в коем происходило действо. Над городом плывет серая дымка, испарины появляются на каменных домиках Викторианской эпохи, гулко мчатся лошадиные повозки по мостовой, мальчишка горланит с кипой газет, вот уже во всей суете находится место и для меня. Я стою как-нибудь с краю, едва ли мелькая в картинке, лишь у моста в преддверии Темзы маячит мой силуэт.
Рисунок восьмой (еще и еще). Глава восемь.
…
Пой вечно, на небе кричи
Глянь на душу больно
Лежат кирпичи
Пой вечно как вольно
Дыши и не больно
Рождается эхо в тиши
–Слышишь ?! – я понял все сразу и закричал во весь голос, уже и не столько в надежде, как просто включая логику мысли. Я сам себя слышу, вовсе уже и не в голове, мой голос вырвался наружу. Я понял это, как только перестал думать о сказанном, а вернее спетом, ведь когда поешь, слова идут сами собой. Если меня можно услышать, наверное, кто-то должен слушать. Я стал кричать, теперь уже не видя света, во мраке облака, веря в то, что здесь не один.
…
– Мы с тобой очень даже похожи, а? – я обращался к мистеру Вульфу, – ты согласен или просто не говоришь? – снова спросил я.
– Ты хочешь спросить меня на счет Хемингуэя? – мистер Вульф уже не лежал на полу, а сидел с важным видом в кресле, держа трубку в одной из своих лохматых лап.
– Причем здесь Хемингуэй? Я вообще его не упоминал, – немного хмурясь, ответил я. Вопрос мне показался совершенно неуместным.
–Ну что ж давай послушаем тебя – пес сделал сильный глоток дыма и задержал дыхание.
– Вопросы ведь задаю я и ответ, по сути, даю сам же… – тут я отвел взгляд и задумался.
– А можешь ли ты вспомнить, что когда то было иначе, по-другому, хоть один волнующий вопрос, на который ты сам бы себе не ответил? Нет мой друг, вопросы всегда рождались в тебе и кто бы там что не сказал, ты последний, кто отвечал и именно этот ответ оставался. – он кивнул.
– Ты видишь тот же мир что и я, ощущаешь себя центром, почему же этот мир не твой? – трубка, внезапно, оказалась в моей руке, и я машинально потянул ее ко рту
– Я не очень хочу быть центром чего бы там ни было, – словно с укором в голосе произнес Вульф, сглотнув все в одно слово.