– Смотри, вроде гостиница, – Боб увлек мое внимание на двухэтажное здание через дорогу от моста, на котором вовсе и не было ни каких указаний по поводу его функционирования. Может, это вообще ДК какое-нибудь было? Кто уж теперь знает.
– Может домой все-таки? – предложил все же я.
– Если доползем. Далеко ведь. Ладно, пошли, – с паузами пробурчал Боб.
–Ну, пошли…
Мы дома, лежим оба, так и не спим. Остаточная эйфория не дает сомкнуть глаз. Я все еще помню, как пристально пялился в белый потолок, который, то приближался ко мне, то уходил под самое небо. В один момент перед глазами пропала штукатурка, все стало белым бело, окутало словно облаком. Тут я, верно, уснул, но все еще продолжал думать, пытаясь сквозь сон рассказать что-то Бобу. Мы твердо помнили о том, что задумали. Все наши мысли хоть были раздельные, тем не менее, каждый знал, как-то догадывался, что твориться в голове у другого. Нам ничего не стоило обсудить план действий на сегодняшний день. Впечатлительность видимо была нашей общей чертой. И если уж на то пошло, когда как не сегодня нам осуществлять свою заветную цель. Выбитую на фалангах пальцев и продравшую всю глотку. Отсыревшую в полутемном подвале репетиционного зала и въевшуюся в самые недра чертогов собственных «крыш».
Утро для нас началось поздно, но едва собравшись мыслями, без обсуждения мы взяли гитары и отправились ловить удачу. В юных головах каждое событие казалось знамением, потому именно сейчас, и не часом позже. Повезет обязательно. Так думали мы оба.
– Пойдем еще, может, куда и возьмут. Чего уж сразу то? – это был уже пятый бар, в котором нам отказали, но в голосе Боба не было и оттенка печали.
– Знаешь, мне даже нравится шататься по этим барам, хоть и без толку. Романтика ей богу, – с оттенком сарказма, но не без лихой доли правды выпалил я.
Зима подбиралась аккуратно по улицам, припорашивала снегом, а осень все не могла уняться и проливала бесконечные хлипкие дожди. По городу то и дело слышишь, как бранят погоду и только-то о ней и речь. Сказать, кому-то сейчас известную поговорку о прикрасах любой погоды, было сродни оскорблению чувств бедствующих. В свою очередь, я из последних дыханий смаковал уходящую осень.
– Вот дали бы сыграть что-нибудь, хоть одну вещь и сразу бы взяли, – будто вопросом вымолвил Боб.
– Денежки берегут, жадные сволочи, а что за бар без музыки? – мой вопрос прозвучал как-то риторически, – может, мы выглядим слишком интеллигентно? – тут я вновь вставил вопрос, уже более насущный, нежели прежний.
– Ага, прям симфонический оркестр, – выдавил из себя Боб сквозь короткие смешки. Потом почесал затылок и добавил, – может ну их?