Звуковой индикатор сканера то и дело шуршит, возвещая появление свежих данных о состоянии моего тела. А какой-то остолоп, которому дали вволю поразвлекаться с настройками интерьера палаты, нагородил здесь удушающе-лилового беспредела, даже наверху! А ведь потолок просто обязан быть белым по закону сохранения рассудка всех времён и народов.
В дверь палаты протискивается румпель полковника Гончара.
– Кузнецов! – энергично констатирует он, будто обнаружил огромный боровик в лесу, а не человека, уже семнадцатый день находящегося на одном и том же месте.
– Ну? – реагирую, не ожидая ничего хорошего.
– «Ну»?! Что «ну», едрёна вошь?! Не «ну», а «здравия желаю, товарищ полковник»! Совсем там с катушек послетали на своих Ёжиках!
Подбородок начинает коварно дрожать, и я закусываю губу в отчаянной попытке подавить приступ веселья.
Глядя на такую бурную реакцию, Гончар с готовностью распахивает сияющую улыбку, которая тут же сменяется озабоченным выражением лица:
– Почему у тебя в вербальном тесте результат на двадцать баллов выше среднего?
– Это что, преступление, Пётр Николаич?
– Преступление – не преступление, но эскулапы подозревают у тебя шизотипическое расстройство.
– Офигеть методика. А заглянуть в мои результаты до отлёта они не додумались? Там то же самое было!
– Говорят ещё, ты склонен к социальной изоляции…
– А разве не поэтому именно меня вы отправили на шесть грёбаных лет к чёрту лысому на рога?!
– И то верно! Ну ясно: им тут просто делать нечего целыми днями… Там новенькая, которая тесты расшифровывает, с архивом ещё не разобралась, наверное. Познакомить, а? Молоденькая…
– Спасибо, Пётр Николаич, но с понедельника ничего не изменилось: я всё ещё склонен к социальной изоляции!
– Ну как знаешь! – Делает один широкий шаг ко мне, с размаху вцепляется в плечи и остервенело трясёт вместе с кроватью – сканер при этом начинает тревожно скрежетать на одной ноте. – Спасибо за службу, Кузнецов! Два месяца один справлялся! Первый такой случай у нас! Значит, через два года можем тебя отправить…
– Не-не…
– Ну или через шесть лет опять на Ёжик – а?
– Это – подумаю, – говорю честно.
– Молодец! – Оставляет моё тело в покое. – Отпустят тебя сегодня домой, разберусь! И… – добавляет уже тише, – не базарь там о двадцать шестой расе. Взяли моду басни сочинять!
– Как будто я о ней что-то знаю…
– Просто скажи: не видел!
***
Выхожу за ворота больничного корпуса без верхней одежды, потому что недалеко и потому что в земной ноябрь хочется сразу ухнуть с головой, – и тут же вижу эту живописную команду: Алекса в распахнутой зелёной куртке, подпирающего плечом припаркованный у ограды сквера жёлтый аэрокар такси, Джека на красном поводке, переминающегося с лапы на лапу, и Ритку в фиолетовом комбинезоне, в чём-то убеждающую обоих, судя по головомойной жестикуляции.