Кажется, у кого-то окончательно поехала крыша. У кого-то – это у меня.
В спальне всего одна кровать и шкаф. Детского диванчика как ни бывало. На месте, где я привыкла его видеть, висит лишь зеркало. Включаю свет и выдыхаю, борясь с желанием закричать от страха. Снимаю трубку стационарного телефона, висящую на стене, и медленно приближаюсь к своему отражению. Пальцы на автомате набирают номер мамы.
– Алло? – раздается ее веселый голос. Она, видимо, рада окончанию рабочего дня.
– Мам, – я чувствую, как тяжело мне дается произнесение каждого звука. – Мамуль, я потеряла Лику.
Тут я замечаю, что прядь, выбившаяся из прически, свисает у меня прямо посередине лба. Она какого-то другого цвета, не темно-орехового, как все остальные волосы. Она седая.
«– Я видела пламя, что поглотило сотни людей, тогда, в зале. Чувствовала дыхание смерти, но смогла избежать и спасти свою мать от участи, что была нам предписана. Но я схожу с ума все больше с каждым днем. И сегодня, видимо, наступил апогей моего расстройства рассудка… Но почему ты говоришь именно Дракон?..
– Потому что это был никто иной, как он. Как ты думаешь, что это было за существо? Некое божество?
– Возможно. Но мне тогда показалось, нет, я уверена, что это был действительно Дракон! Живой. И это не могло быть плодом моего воображения.
– Тогда подумай, откуда он взялся».
Диалог, конечно же, происходит, лишь в моей голове. Голоса – ненастоящие. Я понимаю это и терпеливо жду ответа мамы.
– Доча, о какой Лике ты говоришь? – тут тон мамы становится встревоженным. – Лик еще не вернулся из школы. Ликург, твой брат.
Точно, мой братец со странным именем спартанского царя!..4Что за чертовщина, как я могла допустить такую жуткую путаницу?
– Все в порядке, милая?
– Нет, – начинаю плакать я, глядя в зеркало на свое искаженное гримасой безумия и ужаса лицо. – Я совсем запуталась.
– Так бывает во время обострения твоей болезни. Помнишь, Тея? Именно поэтому за тобой и присматривает Розетта, твой психиатр. Можешь ей трубочку дать, пожалуйста?..
– Она мертва, мам. Я не знаю, что произошло, честно, не знаю… Но не могла же я ей причинить вред?
– Не думаю, – неуверенно отвечает мама. – У тебя не было случаев нападения на кого-то, кроме одной попытки с-.
Она осекается, но мы обе понимаем, что за слово она имела в виду: суицид. Я пыталась когда-то покончить с собой. Разумеется, я этого уже не помню. Тело легонько пронзает электрошоком.
– Понятно, – продолжаю я. – В любом случае, это, кажется, правда. Что-то случилось с Розеттой, и теперь она там, лежит…Мертвая.