– Что же вы имеете в виду? – напугалась Александра Игоревна.
– Нет, ничего такого страшного, – поспешила успокоить ее воспитательница. – Вот вы посмотрите в ту сторону, – сказала она и кивнула в сторону Астафьева.
Дима сидел в сторонке от всех, на лавочке около голых кустов, завернувшись в толстую куртку, шарф и шапку, продолжая увлеченно разглядывать книгу и ни с кем при этом не общаясь.
– Бедный ребенок, что же с ним такое? – снова спросила Холмогорцева, не понимая, в какой неведомый ей ранее мир она попала.
Докурив сигарету, которую у нее хотели стрельнуть старшие воспитанники, за что они хорошенько огребли, громко выслушав все учительское недовольство, пожилая воспитатель (здесь ее прозвали Железная леди) наконец ответила своей собеседнице, усевшись на лавке поудобнее:
– Закрытый он, закрытый от всех. Я уже толком и не знаю, какой к нему нужен подход – не идет на контакт ни с кем, разговаривает… и то изредка… сам с собой, – с сожалением констатировала факты педагог. – Как человек в футляре. Не знаю, чего ему не хватает. Врачу специализированному его показывали – все вроде нормально, не наследственное, не врожденное, значит, сам таким себя сделал… Наш Димка – человек ранимый. Все руки уже опустили, пытаясь разговорить его.
– Может быть, это из-за того, что он один, что у него нет родителей, что здесь нет тех сверстников, которые могли бы ему понравиться? Недоверчивый мальчик, – пыталась анализировать Холмогорцева. – А кто, кстати, его родители?
– Знаете, сверстников у него тут хоть отбавляй, девать уже некуда, коек не хватает. Дети все поступают, а уходят отсюда редко, – жаловалась она. Учительница зацепилась за абсолютно другую тему, но вскоре опомнилась и ответила на интересующий Александру вопрос. – Он здесь не с рождения – это точно. По-моему, ему было то ли три, то ли четыре года, когда он оказался у нас. Его мама умерла при родах, а отец его где-то в городе живет – мужчина, видимо, слабенький был: работа, наверно, не ахти, зарплата, небось, копейки, родственников нет, помогать некому. Вот и не смог один своими силами ребеночка потянуть – принес его сюда, а наши взяли, как же тут откажешь… Идите, попробуйте – может, улыбнется вам удача, – произнесла педагог и внезапно сказала. – Я думаю, что вы будете хорошей мамой для нашего Мити – я вижу, что вы хотите его забрать. У вас доброе сердце, и желание есть, так что сделайте его счастливым… Вы и он достойны этого, – она поднялась с места, разгадав все страдания и желания Холмогорцевой. – Еще немного и надо будет загонять их на обед. У вас есть время. Уж не спрашиваю, что вас привело сюда. Не мое это дело. Так идите же к нему, идите, – направила ее воспитательница и отошла в сторонку.