Посередине пустой парковки стояла новенькая серебристая Tohonda последней модели. Кожаный салон, приборная панель из полированного дерева, шесть мониторов, бортовой компьютер, полная автоматика и, конечно, сотня километров за 5,4 – машина стоила целое состояние. Мистер Брейк сел на место водителя, а мистер Вальс открыл заднюю дверь и жестом пригласил меня внутрь. Как только я сел, машина рванула с места, и дверь захлопнулась сама. Мистер Брейк оказался рисковым водителем, но очень хорошим. Он с удивительной точностью вводил машину во все проемы между впереди идущими колымагами, не сбавляя скорости. За нами сигналили, тормозили, но водителю было плевать.
Когда мы выехали на автостраду Митлера, мистер Вальс сказал:
– Есть несколько правил. Первое – обращаться только на «Вы».
– Второе, – продолжил мистер Брейк, – никаких имен.
– И третье, – снова мистер Вальс, – к прозвищу всегда добавлять «мистер».
Мистер Вальс повернулся ко мне.
– Вам нужно прозвище, Карло.
– Какое мне взять?
– Жизнь как танец – со своим финалом.
– И своим стилем, – добавил мистер Брейк.
– Как станцуешь, таков и финал, – продолжил мистер Вальс. – Но у одного танца не может быть финал другого. Потому, жить нужно только один. Так что, какой танец предпочитаете? Мазурка? Танго? Может быть джайв?
– Или хака? Электро? Поп? – вопросил мистер Брейк.
– Твист, – проблеял я, даже не подумав.
Оба улыбнулись.
– Что ж, хороший выбор, мистер Твист, – мистер Вальс отвернулся.
Они вывезли меня в промышленный пригород Айппал-сити, где стояли заводы и лесопилки, и где, кроме рабочих заводов, жили все подряд. Смешанные районы, нет больших банд, а только мелкие жулики, воры, грабители-одиночки и толпы наркоманов. Машина остановилась у четырехэтажного серого дома. С одной стороны его подпер двухэтажный склад, с другой – огороженный сеткой пустырь. Напротив высилось здание старого литейного завода, с которого доносился ритмичный гул чугунных чанов. У единственного подъезда дома отирались четверо парней.
Напарники вылезли и двинулись к этим парням, а я побрел за ними. Все это сильно угнетало, постоянно точило чувство беспокойства, где-то в груди, возле сердца. Серая улица в сером пригороде, где кругом заводы и недружелюбные местные смотрят на тебя, как на кусок свежего мяса. Мистеры-напарники видимо чувствовали себя в своей тарелке. Мистер Брейк во время ходьбы постукивал кончиком биты по стене дома, создавая тем самым неприятный дребезжащий звук. Мистер Вальс еще раз закурил и теперь пускал струи дыма вверх.
– Вы че тут третесь, шушера?! – гаркнул мистер Брейк на парней у подъезда.