Пока Аким пытался восстановить эти самые подорванные отношения, романтика и большие надежды недавно заселившихся молодожён развеялись. Ушла короткая пора благополучной жизни. За соседскими стенами всё чаще вспыхивали ссоры и скандалы. Вскоре и жена Акима поняла, что личная жизнь соседей увлекает его куда больше, чем своя собственная. Какое-то недолгое время Аким погоревал об уходе жены, но потом спокойно вздохнул и даже порадовался тому, что его больше никто не пилит по всякой ерунде, и он может быть диким волком, одиноким странником среди этих сложных переплетений людских жизней. В некотором роде, подобный альтруизм наполнил жизнь Акима каким-то новым смыслом, и он даже было подумал, что наконец нашёл в нём себя.
Нет. Определённо, к Женьке его тянула не какая-то внутренняя животная натура, а исключительное желание посочувствовать её тяжкой доле, подставить под её голову своё крепкое мужское плечо, потому что Ефрем, хоть несомненно и был хорошим мужиком, но на роль примерного семьянина никак не годился.
А Аким, будь он подлым мерзавцем, наверняка бы мог составить реальную конкуренцию её мужу. Уж точно Женька позавидовала бы тонкой душевной организации Акима, когда б увидала на его комоде бережно хранимую свадебную фотографию, подаренную ему фотографом по случаю женитьбы Женьки и Ефрема. Аким признавал, что с этой очаровательной улыбкой, в этом белом, тонком – по фигуре – платье Женька была особенно хороша. Дабы ухмыляющаяся физиономия жениха не смущала его, Аким во время мастурбации заклеивал лицо Ефрема двумя кусочками синей изоленты.
Конечно же, онанизмом Аким занимался лишь исключительно для того, чтобы поскорее сбросить постыдную похотливую листву, которая неизменно должна возникать у любого здорового мужчины к любой красивой девушке. Только после подобных процедур его разум освобождался от дурных мыслей, и он мог и дальше непредвзято изучать психологические и поведенческие особенности своей подопытной.
После очередного похода в магазин, Ефрем всё же решил купить собственную коллекцию ножовок и приступил к более серьёзным действиям. Весь оставшийся в его тазике ливер почти растворила едкая жидкость, и получившееся желе он порция за порцией смывал унитаз. Унитаз принимал Женькины потроха неохотно, часто давился и забивался, поэтому Ефрем решил, что растворённый ливер будет последней Женькиной частью, которую он спустит в унитаз.
Пилить останки уже не было тяжело, но на всё это уходила уйма времени и сил. Нужно было соскоблить с костей как можно больше мяса и сухожилий, аккуратно разрезать ножом все суставные связки и разобрать тело на отдельные составляющие. Пилить кости было делом очень долгим и неудобным, поэтому Ефрем решил пока оставить эту затею и разбирать тело по суставам при помощи острого ножа. Все освобождённые от мяса кости он скидывал обратно в ванну, которую залил кислотой и добавил отбеливателя, чтобы кость выглядела более эстетично.