Хлопцы прошли туда и встали, прислонившись к стене. Лялькевич шепотом приказал:
— Докладывай, Даник.
— Полицаи арестовали Ганну из Репок. Кто-то донес, что у нее партизан ночевал… Вели ее, а мы за лавкой стояли, следили. А тут дочка ее, Манечка, годиков шесть ей, бежит следом, цепляется за кожух, кричит: «Мама! Мамочка!..»
Даник замолчал и будто проглотил что-то. А у Тишки глаза наполнились слезами. Он сорвал с головы свою овчинную шапку и закрыл ею лицо.
— Фашист проклятый! Все равно я его!..
— Ты его! Ты нас провалил бы, как эсер какой-нибудь!
— Спокойно! — потребовал Лялькевич. — По порядку! Что было дальше?
— Гад этот, бандит Гусев, — теперь уже и Даник чуть не скрежетал зубами, — как схватит девчонку да как швырнет в снег, будто это не ребенок, не человек… Сволочь он! Ну, Тишка и не выдержал — за пистолет… Хорошо, что я увидел. Я не знал, что у него пистолет… У нас было постановление: днем оружия не носить. Зачем же он носит, словно анархист какой? Хорошо, что я успел схватить его за руку и вырвать. — Даник достал из кармана пистолет и протянул Лялькевичу. — Счастье, что нас никто не видел. Сами себя выдали бы… Понимаешь ты?..
— Все равно я его убью! — твердил Тишка.
Лялькевич присел на скамеечку.
— Саша, последите, пожалуйста, чтоб нас не захватили врасплох, — попросил он.
Но Саша уже стояла на страже: прислушиваясь к их разговору, не спускала глаз с окна, из которого была видна калитка.
Лялькевич спросил Тихона сдержанно, но сурово:
— Что же это ты, герой, всех нас погубить хотел?
— Не мог я, товарищ… — встрепенулся паренек.
— Нервы слабы? А партизану, подпольщику нужны крепкие нервы. Очень крепкие! Ты представляешь, что наделал бы твой выстрел? Ты — одного Гусева…
— Я бы их всех четверых…
— Допустим. А потом?
Тихон молчал.
— Ну, а потом? Потом что вы делали бы?
— Убежали б, — неуверенно прошептал Тишка.
— Убежали! — передразнил его Даник. — Куда б ты убежал?
— Далеко не убежишь по такому снегу. Ну, допустим, убежали бы. Вы молодые, ловкие… А мы? Фашисты сразу схватили бы твоих сестер, мать, меня, Сашу. Ты подумал об этом?..
Тихон ниже склонил голову.
— Ни о чем он не думал! — корил друга Даник.
— В нашей суровой борьбе со страшным и безжалостным врагом самое главное — дисциплина. А ты нарушил ее, нарушил постановление организации — не носить оружия. По сути, ты нарушил присягу. Мало того, у тебя нет выдержки. Значит, слаба воля. А если ты попадешь в еще худшую переделку? Можем ли мы, твои товарищи, быть уверены, что ты нас не подведешь?
— Товарищ комиссар!.. Да я умру, если надо…