— Мотылиха!..
Даник спал на печи. Он сильно простудился, у него был жар. Однако и он сразу проснулся. Владимир Иванович подскочил к нему, зашептал:
— Даник, мужайся! Тишкина мать!.. Говори все так, как мы условились.
Саша тоже едва держалась на ногах. Она даже плохо помнила, как дядька Алексей привез ее домой: они долго кружили по лесу, по полю и приехали поздней, чем вернулся Даник. Теперь Саша испугалась больше всех. Лялькевич, увидев, как она побледнела, подал ей Ленку:
— Спрячьтесь за печку и кормите ребенка! Не показывайтесь!
Женщина степенно поздоровалась и, чтоб как-нибудь начать разговор, сказала полушутя:
— Мужики в хате, а стежку не расчистят. Пройти нельзя — так замело.
— Такие уж мужики, — ответила Поля, бренча в углу какой-то посудой; она старалась не смотреть в лицо матери, которая ничего не знала и не должна была знать.
— А мой мужик пропал куда-то: вчера вечером сказал, что к Нине в поселок пойдет, она просила помочь дров напилить. Нынче Нина пришла — говорит, его не было. Ты, Данечка, не знаешь, где он может быть?
— З-знаю.
Лялькевич, стуча самодельным деревянным протезом, поспешно подал матери Тихона табурет:
— Садитесь, пожалуйста. — Не понравилось ему, как Даник заикается, и он старался отвлечь внимание женщины.
— З-знаю… Т-только, тетка Марина, это с-секрет… Вы н-никому не говорите… С-скажите, что п-пошел Тишка куда-нибудь к р-родичам… — Женщина, насторожившись, поднялась с табуретки. — А он… он ушел… с партизанами…
— Ах, боженька мой! Дитя горемычное! — в голосе матери звучали испуг, и удивление, и в то же время гордость за сына. — Вот видишь, Сашенька, растишь их, растишь, а они слова матери не скажут. Надумал — все бросил, ушел. Ну, пусть только вернется, он у меня получит, не погляжу, что партизан!..
Саша зажала пеленкой рот, чтоб не закричать. Она снова слышала голос Тишки, его последние слова: «Мама!.. Мама!..»
IX
Лялькевич и Саша ехали в город — везли бочки, ушаты, ведра.
Поправившись, комиссар нашел себе полезное занятие. Он вспомнил профессию отца и дядьев — бондарей. В этой деревне испокон веков водилось немало бондарей — в лесу жили, — да все они ушли на фронт. Почти в каждом дворе лежала заготовленная клепка, и солдатки охотно отдавали ее Сашиному «Пете».
С помощью Даника Владимир Иванович принялся бондарить. Первые кадки вышли не очень складные, но скоро дело пошло. Партию бочек Даник повез на Украину и выменял на муку и сало. Это сразу улучшило положение семьи, и Лялькевич отказался от предложения отряда «подкидывать» ему продукты. Из отряда ребята приносили самое необходимое: медикаменты, листовки, мины.