Хозяйка вернулась успокоенная и по-прежнему приветливая, говорливая, суетилась у печки, готовя, судя по запахам, вкусный обед. Любу позвали к больному ребенку, и Петро решил этим воспользоваться. Выйти с портфелем из хаты, ничего не объясняя хозяйке, было невозможно. Он поступил иначе: незаметно сунул в портфель кепку, так же незаметно открыл окно на улицу и положил на подоконник портфель. Из хаты вышел будто прогуляться. Постоял перед окном, пока хозяйка не отвернулась. Тихонько взял с подоконника портфель и, оглядываясь, как вор, шмыгнул в первый переулок. Ему повезло: без приключений он добрался до леса, вышел к Сожу и в рыбацкой лодке переправился на другой берег. Там, на лугу, он почувствовал себя в безопасности и спокойно переночевал в стогу сена.
IV
Миновали осень и зима. Для Петра время пролетело быстро. Он опять ездил на практику, самую ответственную — преддипломную. Был он в только что освобожденной Западной Белоруссии, почти на самой границе. Там строился важный участок шоссейной дороги. Поездка была почетной — не всех туда послали, а только троих самых надежных и активных комсомольцев. В Западной Белоруссии все было необычным: люди, прожившие двадцать лет в неволе, их рассказы о борьбе, обычаи, сельские вечеринки молодежи, близость границы, за которой стояли немцы. Все это занимало его молодую, любознательную душу, делало жизнь разнообразной, богатой событиями.
В этом водовороте он подчас забывал о Саше и писал ей редко, раза два в месяц, отвечая только на ее письма. Раньше он писал почти каждый день. Вообще он стал более сдержанным в своей любви и, оправдывая себя, считал это признаком зрелости. Но скорее всего это была юношеская самоуверенность. Саша написала первая после того, как он так неожиданно и с такой обидой ушел от нее. Петро еще в Гомеле получил ее письмо, сдержанное, но ласковое, теплое. Она по-дружески примирительно просила не обращать внимания на мелочи, если только в сердце есть настоящая любовь. Он обрадовался и сразу же забыл обо всех своих обидах. Вместе с этой радостью пришло то самоуверенное спокойствие, которое часто губит самое горячее чувство.
Раньше он никогда не рассказывал друзьям о Саше. Они знали, что он почти каждый вечер бегает куда-то в Залинейный район на свидания к какой-то Саше, но никто из них ни разу не видел ее. Теперь он рассказывал о ней охотно и много, показывал маленькую фотографию, называл «моя Саша». Однако, говоря «моя Саша», он теперь меньше прежнего думал о том, что когда-нибудь она станет его женой. Во всяком случае, у него не было желания поехать в деревню снова, тем более что Саша жила у той же хозяйки и опять в письмах расхваливала ее. Это его злило, потому что хозяйку он ненавидел. Учителя, к которому приревновал Сашу, Петро вспоминал редко и даже забыл его имя. Его соперничества он перестал бояться. Любовь как-то присмирела, успокоилась. Но если бы он знал, что это действительно серьезный соперник, то, безусловно, чувствовал бы себя иначе и не был бы таким беспечным. Мы всегда любим сильней, когда чувствуем, что нашей любви что-то угрожает.