— А вы кто?
Саша смутилась и стояла, как провинившаяся ученица.
— Я? Я — фельдшер…
— В моей больнице я не знаю такого фельдшера. Вы кто больному?
— Я?.. Сестра, — она не понимала, почему не призналась, что жена, вероятно, побоялась, что не поверят или скажут что-нибудь обидное, оскорбительное.
— Кто впустил? — обратилась главврач к дежурному врачу.
Тот пожал плечами.
— Я впустила. Мы вместе учились, — с неестественной улыбкой сказала Люба.
— Разрешите мне остаться, — несмело, со слезами в голосе попросила Саша.
— Полчаса, — милостиво разрешила Бася Исааковна.
Саша со страхом наблюдала, как врачи осматривали Петра, как, отойдя, шептались, повторяя страшное слово «кризис», и она решила не оставлять мужа, что бы ни говорили, что бы ни делали.
Через полчаса Люба попросила Сашу оставить палату. Больные напали на Любу: разве она не видит, в каком состоянии близкий человек! Пусть сидит, никому она не мешает. Люба вышла и больше не возвращалась. Больные успокаивали Сашу, подбадривали, называя с ласковой иронией сестрой. Она не понимала, зачем ее успокаивают: она не плакала, не ломала рук в отчаянье, она просто сидела и не сводила взгляда с любимого лица; она не знала, что его боль, его страдания отражаются и на ее лице, а со стороны это было хорошо видно.
Под вечер в палату опять пришла Бася Исааковна.
— Вы еще здесь? — Казалось, главврач не удивилась, а очень испугалась, потому что почти простонала: — Боже мой, что происходит в моей больнице! — и раздраженно крикнула: — Любовь Андреевну и Зою Петровну ко мне! А вы, голубка, идите за мной.
Саша пошла, покорная и молчаливая. В кабинете главврач приказала:
— Снимайте халат!
Саша сняла. Бася Исааковна сунула халат в шкаф.
— Это мой халат, — попыталась возразить Саша.
— Идите, и чтоб больше я вас здесь не видела! Я еще в райздрав напишу, голубка…
Саша вышла во двор, села на скамейку и горько заплакала.
Ночь, длинную и мучительную, почти без сна, она провела у своей бывшей квартирной хозяйки. А утром опять пришла в больницу. По-видимому, главврач нагнала такого страха на персонал, что Сашу никто не хотел слушать. Сестры не выполнили даже ее простой просьбы — не сказали, как здоровье Петра. А Люба прошмыгнула мимо и не поздоровалась.
Саша сидела на скамейке у больничных ворот и ничего не видящими глазами смотрела на голубей, воркующих на крыше соседнего дома. К воротам подъехал извозчик. С коляски осторожно сошла маленькая женщина в простой шерстяной кофте и суконной юбке. Бася Исааковна на этот раз была совсем не похожа на сурового и властного главного врача больницы.