— Почему мы молчим, ничего не делаем? Почему не собираемся?
— Погоди, Саша. Не горячись. Больше выдержки, сестра, — рассудительно, как взрослый, отвечал он.
— Я знаю, вы собираетесь, вы действуете, а мне не хотите давать заданий. Вам не понравилось, что я пожалела детей лесничего…
— Если ты будешь думать и говорить глупости, — рассердился Даник, — мы и в самом деле тебя исключим. Я первый проголосую.
— Ну и исключайте! — не сдержалась Саша, обиженная до слез.
У Даника гневно блеснули глаза. Она испуганно отступила в угол за печью, в этот момент, может быть, впервые заметив, как изменился брат: возмужал, вытянулся, стал выше ее ростом, но до чего похудел — на лице одни скулы торчат да поблескивают глаза, воспаленные, красные, как у человека, не спавшего много ночей.
Он протянул руку, неловко обнял ее, сжал цепкими костлявыми пальцами плечо и глухо зашептал:
— Послушай, дуреха, зачем это тебе?
— Что? — не поняла она.
— Да ходить на наши собрания? Вокруг снегу навалило — босая огородами не побежишь. И бобиков, как собак… Ты замужняя женщина, мать… Твое отсутствие здесь или встреча с нами, хлопцами, сразу вызовет подозрение. Все, что надо, я тебе передам. Пойми!..
— Понимаю, — прошептала пристыженная Саша; ее тронула разумная осторожность товарищей. Они не забывают, что у нее ребенок, а потому она имеет право рисковать меньше, чем кто бы то ни было.
— А задание и ты получишь, — продолжал между тем Даник. — Не беспокойся. Работы всем хватит, дай только развернуться. Не все сразу.
Вскоре брат принес ей задание подпольной группы. Он вернулся под вечер из лесу, где вместе с Тишкой и другими хлопцами трелевал на шоссе дрова, которые немцы на машинах перевозили в город. Саша сразу, по глазам, увидела, что он должен сказать ей что-то важное. Оба с нетерпением ждали, когда Поля выйдет из хаты. Когда она пошла напоить корову, Даник забрался все в тот же угол за печкой и позвал Сашу. Она подошла с ребенком на руках.
— Слушай, есть тебе задание, — зашептал брат. — Нелегкое, сразу скажу. Не совсем обычное… Но в подпольной борьбе всякое бывает… В партизанском отряде ранен комиссар. Ему отрезали ступню, и бок прострелен, не заживает. Условия у них тяжелые — зима. Старый лагерь им пришлось оставить: немцы обнаружили. В родную деревню человек вернуться не может, сама понимаешь, там каждый его знает. Надо его приютить. Мы посоветовались с хлопцами и решили: лучше всего — у нас…
— В нашей деревне? — спросила заинтересованная Саша.
— Нет, в нашей хате. У нас.
В углу было уже темно, и они почти не видели друг друга. Но по движению, которое сделала Саша, — она крепче прижала к себе малышку, — Даник понял, что это очень удивило ее.