Говорил Иннокентий рассудительно и свысока, как разговаривает старший брат с младшим. И эта спокойная рассудительность насторожила Ефрема. Еще с детства Иннокентий отличался утонченным коварством и незаурядной хитростью, и Ефрем, признаться, всегда его побаивался.
— Вот что, давай не будем ворошить прошлое, — сказал он холодно. — Лучше расскажи, как ты очутился вместе с фашистскими головорезами? Кто прислал сюда вашу банду? Зачем?
— А тебе не все равно?
— Не все равно, коли спрашиваю. И вообще ты не очень… Не думай, что если приходишься мне братом… Выбрось это из головы!
— Угрожаешь? Зря. Я не из пугливых.
— Я не угрожаю, а приказываю.
— Ах, приказываешь… А кто ты такой?
— Не доводи до греха! Прикончу, как пса бешеного! — не сказал, а скорее простонал Ефрем. Почувствовал, как горячая дрожь охватывает тело, и думал, как сдержаться, не дать волю чувствам.
Увидев бешеные, налитые кровью глаза названого брата, Иннокентий про себя отметил, что ему удалось достичь своего: вывести Ефрема из равновесия. Но в то же время понял, что подливать сейчас масла в огонь рискованно. Одно неосторожное слово — и тот, не раздумывая, разрядит в тебя всю обойму. Поэтому пустил в ход свое испытанное оружие.
— Ладно, все расскажу, — примирительно сказал он. — Но какие гарантии?..
— Тебе гарантии нужны? — совсем разъярился Ефрем. Не помня себя подскочил к Иннокентию, сунул ему под нос пистолет: — Вот мои гарантии! Ясно? Десятка пуль не пожалею!..
Иннокентий кисло усмехнулся:
— Ну, в это я охотно поверю.
Ефрем наставил пистолет Иннокентию в грудь:
— Еще одно слово, и… отвечай, раз спрашиваю! Считаю до двух. Раз… два…
— Так вот ты как заговорил! Что ж, теперь буду знать, на что способны неблагодарные выкормыши. А вот в восемнадцатом ты совсем другим тоном со мной разговаривал. Или, может, забыл тогдашнюю нашу встречу? Так я могу напомнить. — Он с наигранным почтением поклонился Ефрему, потом оперся рукой о край стола, левую положил на грудь, как это делают на сцене провинциальные артисты перед тем, как начать свой номер. — Морозная рождественская ночь… Внезапный налет красных на глухой полустанок под Полтавой… Перестрелка… Сечевики из Богдановского куреня убивают под одним большевиком коня… При падении этот молодчик вывихнул себе ногу и не смог убежать. Сечевики обещают отпустить пленного на все четыре стороны, если он выдаст дислокацию, сообщит, сколько войска у Муравьева. Однако новоиспеченный герой предпочитал красиво умереть, чем выдать тайну. Когда его повели на расстрел, его догнал хорунжий из штаба. Дал конвоирам расписку и забрал смертника с собой, чтобы доставить якобы полковнику Болбачану в Полтаву. Вывез его в чистое поле и сказал, перед тем как отпустить…