Не одного Заграву обуревали невеселые мысли. Хлопцы молча покачивались в седлах, охваченные неясными сомнениями и тревогой, проголодавшиеся, утомленные, в насквозь пропотевшей одежде. Хотя солнце уже и начало клониться к закату, однако жара и не думала униматься. Просека давно оборвалась над высохшим болотцем, и они добрый час пробирались сквозь густые заросли, шарахаясь из стороны в сторону. За клином орешника, бурно разросшегося по южному склону какой-то ложбины, вдруг оказались в таких непролазных зарослях молодого березняка, опутанного колючей бечевой ежевики, что невольно остановились.
— Куда ты нас завел, Маршуба? Что это за такой обход? — гневно набросился Синило на товарища.
— Командир, чует мое сердце, мы заблудились!
Заграва подозвал оторопевшего Грица Маршубу, поинтересовался, когда же они будут в Пекарях.
— Не знаю, — искренне признался тот, — по моим расчетам уже давно должны были быть там, но почему-то до сих пор не добрались до Барсукова хутора… Как мы прошли мимо него, хоть убей, не пойму!
— Тоже мне Сусанин нашелся, — презрительно сплюнул Синило. — Не поп — в ризы не суйся, а то: проведу, проведу… Провел, называется, к чертям собачьим!
— Что будем делать, хлопцы? — обратился Василь к товарищам после минутного раздумья.
— Прежде всего нужно выбраться из этого чертовского места, сделать привал и сориентироваться, где мы находимся, — предложил Гончарук.
— Ничего не скажешь, подходящее время для привала. А когда же ты в Пекарях думаешь быть?
— Когда будем, тогда и будем, а коней нечего гробить. Глянь, с них уже и пена не летит…
— Правильно, Пилип, о конях нужно позаботиться. Поворачивай, братва, оглобли назад! — скомандовал Заграва.
Повернули. Выбравшись из зарослей, спешились, пустили коней на пастбища. Только ни один из них даже не прикоснулся губами к пожухлой траве. Они почему-то прижимались друг к другу, сторожко посматривали вокруг, нервно всхрапывали и беспокойно прядали ушами. Василь заметил обеспокоенность коней и удивился: что это с ними, к чему это они так принюхиваются? И внезапно ощутил едва уловимый запах гари, смешанный с каким-то тошнотным смрадом.
— Пилип, Семен, — подозвал к себе Гончарука и Синило, которые, разминаясь, боролись в сторонке, — вы ничего не ощущаете в воздухе?
Те принюхались.
— Вроде бы дымом припахивает… А еще горелыми костями или шерстью… Неужели кто-нибудь кабанчика смалит?
— А ну айда на разведку! Интересно узнать, кто это надумал куховарничать в такой глуши? Только, сами понимаете, осторожность — высшей категории! Мы здесь будем вас ждать.