— Думаешь, не слепая случайность?
— Сейчас мне начинает казаться, что засады под Березовой гатью и в Мануильском лесничестве — звенья одной цепи. Вот куда только она тянется?..
— Неужели наши и под лесничеством на засаду напоролись? Откуда вам об этом известно?
Комиссар коротко рассказал о вчерашних трагических событиях, весть о которых недавно принес Дмитро Щем. Артем молча выслушал печальную новость и долго сидел на табуретке с каменным выражением лица. Лишь когда солнце заглянуло, выкатившись из-за горизонта, в угловое окно, тяжело встал на ноги, прошелся из угла в угол, стискивая кулаками виски. Затем остановился перед красным углом и простонал:
— Значит, началось… Это уж точно началось!..
— Что началось? Что ты имеешь в виду? — не понял его намека Ляшенко.
— Ящик Пандоры открыт… Значит, следует ждать больших неприятностей!
— Зачем ты накликаешь беду на свою голову?
— Беда, Данило, уже стоит на пороге нашей хаты. Сердцем чувствую: не одна стоит, а с целым выводком…
Неизвестно почему, но последние дни Артем жил будто в угаре, леденея сердцем в предчувствии какой-то близкой беды. Он, конечно, не ведал, что именно, с кем и когда должно стрястись, но был абсолютно уверен: беды не миновать. Ведь на собственном опыте не раз убеждался, что самые высокие жизненные успехи непременно сменяются горькими неудачами, после взлетов с такой же неотвратимостью наступают падения, как после праздников начинаются будни. Это горькое предчувствие буквально испепеляло его, лишало сна и покоя, а что хуже всего — он не знал, как от него избавиться. И вот известие о гибели Кремнева, Пересунько и Тернового воспринял как первый звонок, зловещее предупреждение о том, что начинаются едва ли не самые суровые испытания.
— Не впадай в мистику! Ты просто переутомился, дружище. Я советовал бы тебе прежде всего отдохнуть, — сказал Ляшенко деловито.
Но не успел Артем умыться с дороги, как примчался гонец со Змиева вала:
— Товарищ командир, там военврач Клава зовут вас… В лагере несчастье: Квачило руки на себя наложил… Так что вы поспешите уж, пожалуйста…
Однако Артем и не думал бросаться стремглав в лагерь. Подумаешь, выдающееся событие: какой-то там гадкий предатель изъявил желание переселиться в царство предков! Что касается Артема, то он считал: этого Квачило давно нужно было бы повесить на первой попавшейся ветке. И если он терпел его присутствие в отряде, то исключительно из уважения к изобретательному Ксендзу, который поклялся обвести гестаповских спецов вокруг пальца. С нарочитой неторопливостью Артем умылся, побрился, затем пошел в сенник в надежде расспросить Щема о горьком приключении в Мануильском лесничестве. Но тот спал так крепко и непробудно, что совсем не реагировал на зов. С сожалением и неосознанной тревогой Артем тупо смотрел на отреченно-беспристрастное, почти бескровное лицо с глубокими темными впадинами вокруг глаз и заостренным носом, и вдруг ему почему-то вспомнился беспалый Микола, бездыханно лежавший на рогожке под Змиевым валом.