— Опоздал, Артем, со своим предложением. Мы еще в обед его задержали, схватив, так сказать, на горячем. А вот допрашивать нужно сейчас. Витольд Станиславович прав: у него, наверное, есть здесь помощники. Иначе как бы могли попасть в Киев эти радиограммы?
Позвали Довгаля и велели привести задержанного. Тот раскрыл настежь двери, чтобы в сени падал свет, отодвинул в угол кадушку, которая прикрывала вход в погреб, засветил фонарь и неторопливо опустился в погреб. А уже через минуту пробкой вылетел оттуда.
— Все! Нет больше Покраша, — выпалил он растерянно. — Руки на себя наложил…
— То есть как наложил?! Он ведь был связан…
— Умудрился, гад, и связанный преставиться. Окунулся головой в кадушку и захлебнулся в прошлогоднем рассоле…
Нахмурился, насупил брови Артем, досадуя, что не уберегли они такого ценного фрукта. А вот Ксендза не опечалила эта весть. Он только рукой махнул:
— Туда ему и дорога: уволил нас от грязной работы. А вас, Матвей… Я просил бы вас вместе с Федей взобраться на чердак, обшарить там все закутки, перетряхнуть все до последней нитки и собрать все вещи Покраша. Надеюсь, там будут интересные находки.
Прихватив фонарики, Довгаль с Масютой взобрались по лестнице на чердак. А командиры снова засели за документы. Но не успел Ксендз перевести и полтора десятка страниц, как с чердака скатился Федько:
— Нашли! Какой-то тяжеленный чемоданище нашли. Был спрятан в лежне…
Через минуту в светлицу вступил Матвей с неказистым на вид чемоданом и передал его Артему. Тот положил ношу на стол, открыл крышку, и все вдруг увидели, что внутри находится портативная переносная рация с батареей, сборной антенной, наушниками, кодом.
— Вот так находка! Только когда и как он смог перенести ее на чердак? Ведь тут всегда полно людей… — терялся в догадках Данило.
— Какое это имеет теперь значение? — проговорил Артем сердито. — Главное, что вражеский агент не только незаметно проник в нашу среду, но и наладил радиопередачи, в сущности, из нашего штаба. Позор! Я просто удивляюсь, как нас здесь до сих пор, будто цыплят, фашисты не передушили.
— Моя вина, — сказал после продолжительной паузы Ляшенко. — Я дал согласие оставить этого оборотня при Аристархе. И разрешил ему поселиться на чердаке… Но сейчас я не собираюсь посыпать себе голову пеплом, сейчас нужно действовать. И прежде всего — покинуть этот двор и перебраться в лагерь.
— Давно пора! Послушай, Матвей, передай своим хлопцам, чтобы собирали свои пожитки. Скоро отправляемся в путь. Не далее как через полчаса.
Но не отправились они к Змиеву валу ни через полчаса, ни через час. Потому что вскоре после этого разговора возвратился со своей группой Колодяжный из Бантышей. Вошел в хату, застыл у порога и окинул присутствующих суровым взглядом исподлобья.