Артем порывисто вскочил на ноги, на радостях изо всех сил потер ладони: наконец у него рассеялись последние сомнения! Кто-кто, а он очень хорошо знал, о чем говорил Олесь! Ведь именно ему, Артему, начиная с глубокой прошлогодней осени приходилось регулярно разбирать «почту», которую Петрович приносил с Соломенского базара, изучать и анализировать секретные немецкие документы, на основе которых составлялись и печатались в оборудованной им подпольной типографии на Татарке листовки, воззвания, оповещения населения об очередных провокациях нацистов. Еще тогда он догадывался, что такая «почта» может поступать только от слишком осведомленного агента в самых высоких фашистских верхах, однако никогда и предположить не мог, что придется с ним когда-нибудь повстречаться.
— Неужели вы и есть тот загадочный Искатель, о котором мне столько добрых слов говорил Кузьма Петрович?
Застенчиво улыбнувшись, Олесь произнес тихим голосом:
— Иногда он в шутку меня так называл…
— Товарищи! — Артем решительно подошел к юноше, положил ему на плечи руки. — Хочу заверить, товарищи: этому человеку мы можем доверять безоговорочно…
Только для Ляшенко и Ксендза это не было открытием: они уже убедились, что Олесю действительно можно во всем верить.
— Должен еще добавить, — продолжал Артем, — товарищ Химчук имеет особые заслуги в подпольной работе. В частности, за добытые им достоверные материалы об организационной структуре, руководящем составе и специфике деятельности таких разведывательных и контрразведывательных немецких институций, как «Абверштеле-Киев» и «Виртшафт-III», ЦК нашей партии и военное командование в свое время объявило благодарность всему киевскому подполью… С целью конспирации я ведь был связан не с Петровичем, и когда его постигла внезапная смерть… Правда, знал я еще одну тропинку, которая вела через моего соседа, безногого Миколу Ковтуна, в подпольный центр, но пока отлеживался с простреленными легкими в немецком госпитале, и эта тропинка терном поросла. После выздоровления узнал, что выслеженный провокатором Микола сгорел в собственном домике на Соломенке, чтобы не попасть в когти гестапо. Вот так я и оказался, как листик, оторвавшийся от ветки…
С удивлением и восторгом смотрели командиры на этого скромного героя подполья: вот кто мог бы дать исчерпывающий ответ, наверно, на все вопросы, мучившие их с первых же дней пребывания в лесах! Однако никто из них и словом не поинтересовался, какая участь постигла секретаря подпольного горкома партии, кто конкретный виновник весенней трагедии подполья, что за удивительный человек его отец, есть ли надежда приобщить его к борьбе с оккупантами… Все эти вопросы они сознательно оставили на потом, ведь сейчас перед ними стояла стократ более важная и актуальная проблема: как уберечь отряд?