Ха-ха-ха! Его смех подхватили все пираты, которые находились в это время на палубе. В их суровой морской жизни было мало развлечений, а тут собрались почти восемьдесят человек, плывущих в тесном помещении, где даже трюм был поделен на секции, из-за своей узости и стеснённости пространства. Всё это изрядно озлобляло людей. К тому же, пленников нельзя было бросить среди бочек с водой и балласта. А приходилось держать в клетке, недалеко от всех остальных.
— Пойдём, я провожу тебя, мой малыш, — с неестественной добротой проговорил Франсуа и, схватив меня за шиворот, уже изрядно истасканной рубахи, потянул на нос корабля. Дотянув до него, он, под смех всей команды, швырнул меня вперёд, прямо в носовую часть, под бушпритом.
— Вот он, гальюн, можешь здесь ссать и, заодно, погадить, если тебе есть чем! Вон стоит тумба с краю, можешь присаживаться. Смотри, не покарябай своё седалище и не провались туда, она на мелкие задницы не рассчитана.
Выпав в носовую часть, я огляделся кругом. Над головой качался под порывами ветра бушприт, вверху которого хлопал, наполненный ветром, небольшой квадратный парус, называемый блиндом. А сам я стоял на деревянной крупноячеистой решётке, где впереди, действительно, находилась тумба, с дыркой посередине, и такая же находилась прямо напротив.
А впереди бушевало бескрайнее море, которое было совсем рядом, казалось, протяни только руку, и дотронешься до гребешков его волн. Малейшее неловкое движение, или резкий поворот судна, и ты уже за бортом. А что делать, когда бушует шторм?!
Сильный ветер сдирал пену с бурунов и швырял её, вместе с солёными брызгами, в лицо любому, кто рисковал справить здесь свою нужду. Каким образом это можно было сделать в шторм, я даже не представлял. Под моими ногами быстро мелькали волны, до которых было рукой подать. Было страшно.
Сильный ветер и постоянная качка сбивали с ног любого, кто не привык к этому. Пытаясь удержаться, я перебирал руками по рангоуту, стараясь ухватиться за верёвки такелажа, свисавшие с бушприта, и так и не понимал, как же мне быть. Сзади меня, усиливая грохот волн и свист ветра, орали и улюлюкали матросы, наслаждаясь зрелищем моей беспомощности.
Сзади подошёл и их капитан, по прозвищу Гасконец. Это был среднего роста француз, со светлыми внимательными глазами и тёмно-русыми спутанными волосами. Черты его лица были слегка резкими, но не отталкивающими. Он крепко стоял на своих стройных ногах, давно привыкших к постоянной качке. Одет он был, как и все пираты, в полотняную рубаху свободного покроя и бриджи из толстой кожи. Сверху рубахи был накинут камзол, явно с чужого плеча. А его голову плотно покрывала ярко-красная бандана. На ногах у него были большие сапоги, с широкими голенищами, и это было главным отличием от других пиратов. Все остальные были либо босиком, либо в простых башмаках.