Он и Эрнандо, два испанца среди французских флибустьеров, должны выжить, несмотря ни на что, и попытаться спастись, любым доступным способом. Но его пугала излишняя горячность Эрнандо, который тоже заметно окреп за дни пребывания на острове. Они оба были по-прежнему худыми, но выносливость, что старого, что малого, значительно возросла. Но что готовило им будущее?
Я молча бегал по берегу, выполняя распоряжения всех подряд. Разбирал хижины, носил воду маленьким бочонком на корабль, грузил вещи, продукты и прочие снасти. В этой суете я смог незаметно спрятать на гальюне свою астролябию. Во всеобщей суматохе никто не стал спрашивать, зачем он пошёл отправлять естественные надобности на нос корабля, когда рядом был берег. И я смог спокойно спрятать свое сокровище.
Да, место было не комфортным, прямо скажем — поганым. Но куда деваться, не до сантиментов. К тому же, в море, набегающие и бьющие в нос, волны постоянно очищали гальюн от человеческого дерьма. Вот только души людей от моральных нечистот очистить было значительно труднее.
Почему я не спрятал её в трюме или на нижней палубе? Ну, вот в трюм его могли не пустить, в случае чего, и там было много глаз, неустанно следивших за ним. А в гальюне за ним мог следить только лишь извращенец, но таковых он среди пиратов пока не обнаружил, к счастью.
К отплытию корабль готовили двое суток. Сначала сняли с мели, а потом уже стали подвозить на него пушки, продукты, имущество и остальные снасти. Снятие с мели происходило тоже не спонтанно. Корабль максимально облегчили, убрав с него всё лишнее, чтобы он давал минимальную осадку, а потом, воспользовавшись приливом, вывели его на глубину, ближе к открытому морю, после чего стали постепенно нагружать.
Пираты торопились поскорее отплыть, и если они иногда урывками спали, то пленным испанцам удалось поспать за двое суток не больше четырех часов. Наконец, с погрузкой было покончено и шлюп, развернув сначала косые паруса, стал активно маневрировать между мелями и островками, ловя попутный ветер.
Поймав его, он поставил на грот-мачте прямые широкие паруса и пошел полным ходом, попав в попутное течение, держа курс в открытое море. Подгоняемый течением и ветром, пиратский шлюп на вторые сутки совершил перемену курса в сторону Ямайки, желая поскорее добраться до лояльного флибустьерам порта.
Ведь каждый пират горел сейчас огромным желанием упасть в объятия Бахуса и падших женщин, способных украсить их безрадостное существование в море, ну и не отказался бы от дополнительной добычи, в довесок к тем жалким двумстам песо, которые достались им после раздела добычи.