Все это будет бессмысленно и бесполезно, но оставит по себе выжженную землю.
А потом солнце снова заструило лучи, зашелестел ветерок, а дрозд перевел дух и опять запел.
Николай Катинский, дряхлый старик, недоуменно уставился на свой айфон, будто впервые увидел это чудо технологии.
– Я же говорил, – сказал Ривер почти нормальным голосом.
Катинский шевельнул губами, но Ривер не разобрал слов.
Ривер попытался встать, и на этот раз ему удалось. Потом он оперся о скамью – ноги держали плохо.
– Они прожили здесь долгие годы. Вы им больше не хозяин. Им все равно, что их сюда привело. Это их жизнь. Они здесь живут.
К кладбищу подъезжали машины. Ривер услышал рычание джипов и на миг испугался того, что произойдет, когда все раскроется: население целой деревни – глубоко законспирированная сеть агентов, которые спят так крепко, что не имеют ни малейшего желания просыпаться.
– В общем, попытка засчитана, – сказал Ривер, отпустив спинку скамьи.
«Молодец, – подумал он. – Стоять можешь».
И пошел по дорожке к кладбищенским воротам, куда вот-вот ворвутся военные.
– Уокер?
Ривер оглянулся. Катинского заливал свет солнца, в последнюю минуту выглянувшего из-за колокольни.
– Бомбы закладывали не только они. Одну заложил я, – сказал Катинский и набрал еще один номер.
Взрыв обрушил западную стену церкви Святого Иоанна. Катинский погиб мгновенно, поскольку стоял на пути взрывной волны. Уже потом, в кошмарных снах, Риверу представлялось, как обломок древней кладки разрубает старого шпиона пополам, но на самом деле Ривера сбило с ног той же взрывной волной, и он скорчился под аркой кладбищенских ворот, прижав голову к коленям. Когда град камней наконец прекратился, Ривер не увидел, а услышал и ощутил еще одну смерть, последовавшую за гибелью Катинского, на этот раз медленную: старая колокольня дрогнула, качнулась и не удержалась в вертикальном положении. К счастью, она рухнула не на ворота, иначе Ривер присоединился бы к старику в его потустороннем мире. Как бы там ни было, казалось, что колокольня осыпается на кладбище и на дорогу долгие минуты, немереные акры времени, как и подобает, если так грубо оборвать ее поцелуй с небом, длившийся сотни лет; и даже спустя многие часы шок продолжал сотрясать внезапно возникший простор, рисуя новый пейзаж пылью и тишиной.
Маркус проверил, убит ли Пашкин, и помог Луизе подняться.
– Я встретил Ширли на лестнице, – сказал он. – Пашкин ей на глаза не попадался, и я сообразил, что он ушел на крышу.
– Спасибо, – сказала Луиза.
– Я же говорил, меня сослали к слабакам за то, что я люблю азартные игры. А не за то, что я ушлепок.