Убедившись, что обитатель кабинета не притворяется, Лэм смахнул стопку буклетов на пол.
– Кха-ах!
Человек дернулся на стуле, как тот, кто хорошо знаком с кошмарами. Его звали Николай Катинский. Подскочил, схватив что-то со стола – очечник, – будто нащупывал зыбкую связь с действительностью. Так и не распрямившись полностью, снова плюхнулся на стул. Стул угрожающе заскрипел. Катинский вернул очечник на стол и закашлялся, надолго. Потом спросил:
– Вы кто?
– Я за деньгами, – сказал Лэм.
Разумно было предположить, что у Катинского были долги и что рано или поздно к нему явились бы кредиторы.
Катинский задумчиво кивнул. Лысый – почти лысый, если не считать венчика седых волос, посеребривших уши, – он выглядел человеком, который бережет силы и не дает выхода эмоциям; такой же, как на видеозаписи восемнадцатилетней давности, снятой из-за двухстороннего зеркала в одном из номеров люкс Риджентс-Парка. Шутка. Допросные находились в подвалах, где проводили самые серьезные проверки, из тех, которые впоследствии можно было отрицать. За прошедшие годы Катинский как-то усох, будто сел на жесткую диету, не озаботившись обновить гардероб. Кожа туго обтягивала кости черепа, но казалось, обвисает в других местах. Покивав, он сказал:
– От Джамала или от Деметрио?
Лэм мысленно подкинул монетку и сказал:
– От Деметрио.
– Понятно. Передай этому паршивому греку: хер ему, а не деньги. Мы же договорились, первого числа.
Лэм нашел сигареты.
– Про хер я бы не упоминал. – Он переступил порог комнаты, ногой подтянул себе стул, наклонил, освободив его от груза шляпы, перчаток и старых номеров «Гардиан», уселся, расстегнул пуговицы плаща и начал искать зажигалку. – Ну что, много таких, кто ведется на эту твою академию?
– Тебе еще и поговорить хочется?
– Надо потянуть время, а то Деметрио не поверит, что мы досконально обсудили все тонкости финансовых аспектов.
– А он где?
– В машине. Строго между нами, деньги подождут до первого числа. – Лэм нашел зажигалку, прикурил. – Ты в сегодняшнем списке не значишься. Мы просто мимо проезжали.
Он сам удивился, как легко к нему вернулась способность на ходу сочинять достоверную легенду. Минут через десять Катинский выложит ему все перипетии своей нынешней жизни, как еду навынос. И как только Лэм ее распробует, то перейдет к основательной дегустации.
Допрос Катинского проводили без особого усердия. Катинский был мелкой рыбешкой; после распада Советского Союза на Запад хлынул поток разведслужащих, отчаянно стремившихся обменять обрывки расхожей, малозначащей информации на твердую валюту. Среди них не было первоклассных агентов, но проверять приходилось всех; кого-то принимали, а кого-то даже отправляли назад, демонстрируя тем самым, что на дармовщинку здесь не прокатишься.