– Слушаю.
– У тебя есть концы в «Троке»?
– Спасибо, Мин, у меня все в порядке. А как у тебя дела?
– Тьфу ты, Кэтрин…
– Не знаю насчет концов, но в допотопные времена я проходила курс повышения квалификации в департаменте Связи с одним из администраторов «Трокадеро». Что тебе нужно?
– У меня тут такси, движется в западном направлении по Клеркенуэлл-роуд. Частичный номерной знак…
– Такси?
– Кэт, ну пожалуйста, спроси у них, может, они отследят? – Едва не задохнувшись, он назвал половину номера: SLR6.
– Постараюсь.
Мин сунул мобильник в карман, наклонился и аккуратно блеванул в уличный водосток.
На этот раз Катинский опустошил бокал. Лэм поглядел на свой стакан и обнаружил, что он тоже пуст. Хмыкнул и направился к барной стойке, где две тетки, вероятно напялившие на себя весь свой гардероб, о чем-то перешептывались, а какой-то длинноволосый тип в куртке уличного метельщика изливал свою душу пинте лагера. Лэм повторил заказ. Поставил бокал перед Катинским, который продолжал говорить:
– В Риджентс-Парке мне ясно дали понять, что моя информация устарела. Как будто где-то была распродажа и все, что надо было купить, уже купили. Расскажи нам что-нибудь новенькое, требовали от меня. Расскажи нам что-нибудь новенькое, или мы отправим тебя назад. А я не хотел, чтобы меня отправили назад, Джексон Лэм. – Он щелкнул пальцами, будто в ответ на какой-то рефлекс. – В то время агентов КГБ не любили. И скажу тебе по секрету, нас и до этого не любили. Просто тогда мы утратили положение, при котором нас это не волновало.
– А знаешь, вас и сейчас не любят, – напомнил Лэм.
Катинский пропустил это замечание мимо ушей.
– Но у меня ничего не было, кроме этих обрывочных сведений. Только конторские слухи и сплетни, разумеется, интересные лишь потому, что конторой был московский Центр, но все они, равно как и многое другое, уже были известны от тех, кто забыл больше, чем я когда-либо знал. – Он, будто заговорщик, подался вперед. – Я был шифровальщиком. Но тебе это и так известно.
– Я читал твое резюме. Ничего выдающегося.
Русский пожал плечами:
– Я утешаю себя тем, что прожил дольше своих выдающихся коллег.
– Ты их до смерти заговорил? – Лэм наклонился к нему. – Меня не интересует история твоей жизни, Ники. Меня интересует лишь то, что тебе известно о цикадах и чего ты не рассказал на допросе. А если ты думаешь, что наша беседа затянется за полночь, то предупреждаю: этим бокалом вина бесплатное угощение заканчивается. Понял?
По лицу Николая Катинского скользнуло озадаченное выражение, и он закашлялся. Не здоровым, хорошо знакомым Лэму кашлем для очистки легких, а так, будто что-то пыталось вырваться на свободу из его нутра. Человек послабее бросился бы на помощь, принес воды или вызвал бы «скорую», но Лэм лишь невозмутимо отхлебнул виски, дожидаясь, пока Катинский справится с приступом.