Вывод
Т.н. «украинский список Катыни» – откровенно надувательский. К Катыни он не имеет никакого отношения. Неверно считать его списком лиц, казнённых или приговорённых к смерти. В нём указаны лишь те, кого планировалось отконвоировать из одного места в другое. И включены в него не только поляки. Там есть немало неполяков, например, евреев и украинцев, и лиц, настроенных антипольски (членов ОУН), а также антисемитов. Профессиональная или политическая принадлежность лиц из списка говорит о том, что в него вошли, главным образом, граждане II Речи Посполитой, насаждавшие на Западной Украине польскую империалистическую инфраструктуру. Именно таких поляков советские власти взяли под стражу и депортировали после присоединения Западной Украины в сентябре 1939 года.
Фальшивые «украинские документы Катыни»
Летом 2009 года на официальном Интернет-сайте Службы безопасности Украины (СБУ) появились три документа за подписью высших должностных лиц КГБ УССР 1960-х годов.
В двух письмах с грифом «Совершенно секретно. Только лично» Председатель КГБ при Совете Министров Украинской ССР Виталий Никитченко ставит в известность Петра Шелеста, секретаря ЦК Коммунистической партии Украины, и председателя КГБ при Совете Министров СССР Юрия Андропова о «могиле массового захоронения», при случайных обстоятельствах обнаруженной детьми в лесу близ села Пятихатки. По словам Никитченко, «в указанном месте в 1940 году УНКВД по Харьковской области было захоронено значительное количество (несколько тысяч) расстрелянных офицеров и генералов буржуазной Польши».
В третьем письме, тоже имеющем гриф «Совершенно секретно» и датированном июнем 1959 года, Начальник Управления Комитета госбезопасности при СМ УССР по Харьковской области генерал-майор Пётр Фещенко информирует Никитченко об уничтожении могил в Пятихатках с помощью каустической соды (гидроксида натрия), способной полностью растворять человеческие останки, одежду и документы. Однако во время эксгумаций в 1990-х годах на специальном кладбище УНКВД в Пятихатках польские археологи не обнаружили никаких следов каустической соды. Кроме того, они отметили «поразительно хорошую» сохранность остатков униформы и бумажных документов, обнаруженных в захоронениях.
Трудно не обратить внимание, что абзац про якобы «расстрелянных офицеров и генералов буржуазной Польши» выглядит как чужеродная вставка: до него речь идёт металлических пластинках с надписями «тов. Пташинскому за борьбу с контрреволюцией от коллегии ГПУ» и «т.Дубовому, в ознаменование Х-летия Октября, Киевский окр[ужной]исполком, 7.XI.1927 года», которые никак не могли принадлежать польским военнопленным. А далее говорится, что в захоронения попали вещи, «конфискованные при арестах 1937-1938 годах» и зарытые в 1941 году при эвакуации, а в самих могилах «захоронены солдаты противника, погибшие во время войны». Таким образом, если верить Никитченко, на расстрелы польских узников не указывают никакие вещдоки.