Тайна Катынского расстрела: доказательства, разгадка

Мне хотелось бы выразить свою благодарность преданным сотрудникам Гарри С. Спрэга Библиотеки Университета Монклер.

Я особенно признателен Кевину Прендергасту, Артуру Хадсону и Шивон Маккарти, библиотекарям межбиблиотечного абонемента, за их бесценную работу. Без их напряжённой работы мне не удалось бы получить множество труднодоступных книг и статей на многих языках, благодаря которым стали возможны мои исследования.

Мой издатель, дизайнер обложек, критик и друг Майк Бесслер из «Эритрос Пресс энд Медиа» подбадривал меня, вдохновлял и помогал всякий раз, когда я в этом нуждался, часто в поздние ночные часы. Я не мог бы и мечтать о лучшем издателе.

Профессор Сюзана М. Сотильо, доктор философии, моя камарада и компаньера, неизмеримо помогла мне своим терпением и нежной поддержкой больше, чем способны выразить любые мои слова.

Мой коллега и друг Владимир Львович Бобров из Москвы, Россия, не пожалел своего времени и помог в написании этой книги. Отдаю должное вкладу, который он внёс в эту книгу, как и во все мои и наши совместные исследования в области истории сталинского периода.

Моя глубочайшая благодарность каждому из вас.

Посвящаю свою книгу своему другу Биллу Саксу.

Билл с большой тщательностью вычитал эту и несколько других моих книг и внёс предложения, которые неизмеримо улучшили мою работу. Никто другой не смог меня больше приободрить, поддержать и помочь.

Спасибо тебе, Билл!

Многие читатели, возможно, с удивлением спросят: «Зачем понадобилась ещё одна книга о Катынском расстреле?». И кроме того: зачем называть произошедшее «тайной»? Ведь тайна, как можно подумать, – если таковая прежде существовала – раскрыта давным-давно, в начале 1990-х годов, когда советское, а затем российское правительства признали вину и предъявили «неопровержимые факты» из «Закрытого пакета № 1», т.е. документальные доказательства виновности СССР в этом злодеянии.

Примерно так я раньше и думал. Прочитав в «Нью-Йорк таймс», что президент СССР Горбачёв признал вину сталинского правительства за Катынь, я не нашёл повода для сомнений. Сообщение в той же газете пару лет спустя, что президент России Ельцин передал документы с «неопровержимыми доказательствами» президенту Польши Леху Валенсе, подтверждало моё уже сложившееся мнение.

Мне было всё равно. Катынский расстрел казался далёким и давним. Между тем, число массовых убийств, совершенных Германией и Японией, масштаб смертности в годы Второй мировой войне были настолько велики, что жертвы Катынского расстрела вряд ли добавляли к ним что-то существенное. Я не испытывал внутреннего расположения к судьбам польских военнопленных, которые, как утверждают, погибли в местах, которые в целом стали известны как «Катынский лес» или «Катынь». Почему нужно сочувствовать им, а не десяткам миллионов других жертв той войны? Просто невозможно искренно сочувствовать всем давно ушедшим из жизни.