Мы снова улыбаемся друг другу. Общаться с Алексом легко и непринужденно, давно не испытывала подобного чувства покоя и умиротворения.
— А я немного рисую, — признается он просто, — может, однажды покажу тебе… Но не сейчас. И спрашивает: — Ты согрелась?
Прислушиваюсь к себе: согрелась до кончиков пальцев! Киваю головой в знак согласия.
— Тогда переходим ко второму пункту нашей программы! — провозглашает Алекс, подкатывая к холодильнику. — Какое мороженое предпочитаешь?
— Мороженое, ты шутишь? Я только что отогрелась.
— Но отогрелась же, — искренне восклицает он. — А что за вечер без хорошей порции мороженого!? — И тут же подозрительно прищуривает правый глаз: — Нет, только не говори, что ты не любишь мороженое, это разбило бы мое бедное сердце…
Его театральные ужимки снова заставляют меня улыбнуться. Не помню, когда в последний раз так много улыбалась…
— Я вовсе не собираюсь разбивать твое сердце, Алекс: я люблю мороженое, только, если ты не заметил, за окном промозглый ноябрь и скоро пойдет снег… Не самое подходящее время для мороженого!
— Ерунда! Не будь занудой и неси две ложки. — С этими словами он вынимает из морозильника контейнер с ледяным лакомством и водружает его на стол между нами. Послушно исполняю его просьбу, и вот мы смакуем ванильно-клубничное мороженое с шоколадной крошкой, приятно таящее на языке…
— Нравится? — прерывает Алекс наш молчаливый пир. — Мое любимое.
— Да, очень вкусно, хотя сама я предпочитаю шоколадное.
И он обещает:
— В следующий раз куплю и его. — Произносит так просто, словно между нами все решено, и новая встреча не за горами, вот только я полагаю иначе.
— Не думаю, что тебе нужна нянька, Алекс.
Он вскидывает на меня серьезный, оценивающий взгляд и без тени иронии или сарказма, так свойственных ему, произносит:
— Но мне нужен друг. Просто необходим… Разве ты не хочешь стать моим другом, Шарлотта Мейсер?
Очередной неловкий вопрос от Александра Зельцера!
— У меня не так много друзей, чтобы я стала отказываться от подобного предложения, — отзываюсь искренне, подпадая под чары его лучезарной улыбки.
— Значит еще увидимся, подруга! — кладет в рот ложку мороженого с самой счастливой улыбкой на лице.
После недолгого молчания я интересуюсь:
— А ваша мама, где она?
По его мгновенно помрачневшему лицу я понимаю, что ответ будет не самым приятным.
— Умерла, — отвечает собеседник с небольшой заминкой. — Четыре года назад… от рака мозга. Звучит ужасно, я знаю, но я как-то свыкся с этой мыслью… Не парься. — Даже мысленно приготовившись к чему-то подобному, слова парня глубоко затрагивают меня. А он продолжает: — Ее преследовали головные боли, она отмахивалась: пустяки, хроническое переутомление. А когда все выяснилось — помочь уже было нечем, разве что продлить агонию на месяц-другой… Мама на это не согласилась. Ее не стало в течение трех месяцев, — он бросает ложку в опустевший контейнер с мороженым. — Мы даже осознать ничего не успели. Был человек и нет его…