Показываю деду большой палец, мол, молодец, продолжай в том же духе, а сама иду к Алексу, который как раз занят размещением новых куколок бабочек в одном из приготовленных для них инсектариев.
— Сипроетта стелена, — тут же отзывается парень наименованием будущих бабочек. — Ты таких еще не видела!
Опускаюсь на свой диван — мы с ним в последнее время очень сроднились — и молча наблюдаю за действиями Алекса.
— Ты знала, что существует древнее индейское сказание, гласящее, что живые бабочки не просто порхают над цветущими растениями — в тот момент они передают наши мечты и желания небесам?
— Правда? — откликаюсь на слова Алекса, а сама думаю о том, как же много моих дум и мечтаний эти самые бабочки уже передали небесам… Тех самых мечтаний, которые я нашептывала им темными ночами, лежа на этом самом диване! Может быть, они однажды и в самом деле исполнятся? Может быть, все это было не зря?
И без всякого перехода спрашиваю:
— Скажи, почему Юлиан так не любит твоего отца? Что за черная кошка между ними пробежала?
Парень как раз управляется с последней куколкой и оборачивается ко мне.
— Заметила, значит? — произносит он с задумчивым видом. — А мне казалось, Юлиан научился неплохо это скрывать… — Потом ерошит свои темные волосы и продолжает: — Я и сам толком не знаю, в чем там дело, но только братец вбил себе в голову навязчивую мысль о том, что это отец виноват в смерти нашей матери.
— А это так?
— Нет, конечно! Это чистой воды бред, — возмущенно горячится Алекс. — У мамы был рак мозга. Каким образом отец может быть к этому причастен?! Он души в ней не чаял. Он Любил Ее, Шарлотта.
Он замолкает, утыкаясь взглядом в один из своих цветочных горшков. Я робко кладу руку на его плечо и в знак сопереживания несильно ее сжимаю.
— Прости, — шепчу виноватым голосом.
— Ты не виновата, — бубнит тот, насупившись. — Не виновата в том, что некоторые с головой не дружат… Отец не очень любит распространяться на этот счет, но дело в том, что Юлиан не очень-то был счастлив заиметь отцом безусого мальчишку, едва ли на десяток лет старше себя самого… Я слышал, он стеснялся выбора нашей матери и всячески сторонился отца, не желая быть осмеянным друзьями, — Алекс вскидывает на меня потемневшие глаза — ему обидно за своего отца, и я его понимаю. — Пока мама была жива, Юлиан еще как-то сдерживался, хотя даже она не всегда могла обуздать его беспочвенную агрессию — отец всегда относился к нему по-доброму! — но после маминой смерти брат и вовсе слетел с катушек… Он вбил себе в голову, что не выйди мама замуж за нашего отца — она по-прежнему была бы жива. И ничто не способно убедить его в обратном… Это какой-то глюк, отклонение, я даже не знаю, как это правильно назвать… Только так вот мы и живем, — заканчивает он с тихим вздохом, невесело мне улыбаясь. — Не говори отцу, что я тебе рассказал — для него это больной вопрос.