— А с тобой… наглая шлюшка, — шепчет она мне на ухо, приобнимая в своих якобы приветственных объятиях, — я уже имела несчастье быть знакомой.
— Ты тоже мне не особо нравишься, — вторю ей тем же приглушенным полушепотом.
Мы одариваем друг друга убийственными взглядами, наверное, примеряясь к слабым местам противника, если вдруг придется схватиться в рукопашную. К счастью, в этот момент на пороге появляется Адриан — покинул-таки свое укрытие в кабинете — весь день просидел там, как сыч. Явно от меня прятался… Он сразу же видит наши с Франческой схлестнувшиеся взгляды, и мне почти хочется, чтобы он выбрал правильную сторону.
Мою, не Франческину!
Но он подходит и целует женщину в щеку. Предатель! Задираю подбородок повыше и сажусь рядом с Алексом на прежнее место, а та уже повисает на Адриане, одновременно трепля его волосы, касаясь пальцами его груди и целуя… пахнущие карамелью губы одновременно. От одного вида этого зрелища у меня начинаются спазмы в области желудка…
— Кажется, меня сейчас стошнит, — шепчу Алексу ровно таким голосом, чтобы это мог услышать не только он один, но и чтобы при этом меня не сочли и дерзкой выскочкой тоже.
Тот вскидывает на меня удивленный взгляд, но все же тут же подхватывает мой тон:
— Поверь, если смотреть в сторону — станет легче! Доверься моему двухлетнему опыту.
Слышу, как Франческа громко фыркает, словно разъяренная кошка, но продолжаю смотреть в сторону, радуясь возможности позлить ее. Раньше она наводила на меня оторопь, а теперь я ее просто ненавижу… Почему ей позволено то, о чем я могу только мечтать? Почему нельзя взять и вычеркнуть память о ее руках на любимом мною теле, руках, которые могут касаться его когда хотят и где хотят?
Сжимаю кулаки и откидываюсь на спинку дивана — дедушка смотрит на меня умными, всепонимающими глазами… и от этого мне становится только горше.
20 глава.
Рождественские каникулы наконец заканчиваются, и я рада отвлечься, с головой погрузившись в учебный процесс.
С Юлианом у нас тоже устанавливается некий шаткий нейтралитет: он кидает мне при встрече краткое «привет», а я отвечала столь же кратким «пока»; и, хотя я по-прежнему продолжаю спать в комнате с бабочками, мне всерьез начинает казаться, что он изжил свое маниакальное стремление переспать со мной во что бы то ни стало… Однако однажды утром нахожу следы сигаретного пепла на покрывале — неужели он сидел на моей постели и курил? Ждал моего возвращения? Как знать… В любом случае, в доме курит лишь он один.
Однажды после особенно трудного дня в универе, я застаю деда за физическими упражнениями, настоятельно прописанными ему доктором Кляйном: он думает, я не догадываюсь, что все его рвение по восстановлению нормального функционирования ноги, целиком и полностью связано с Глорией, щеголять перед которой парочкой костылей вовсе не входит в его намерения. А, между тем, визит к ней назначен на конец марта… Она обещает заставить нас с Алексом полоть ее драгоценные грядки с тюльпанами.