— Наконец-то дождалась! — одаривает она нас своими приветственными поцелуями, обволакивая все тем же стойким ароматом лесных фиалок. Может быть, думается мне, это и не парфюм вовсе, а лишь натуральный аромат жителя предгорий альпийских лугов? Может быть, я тоже стану благоухать фиалками, если только проживу здесь достаточно долго?
Дедушка смущенно топчется на месте, а потом несмело протягивает Глории свой цветок… Та краснеет. Самым натуральным образом краснеет… и прижимает цветочный подарок к груди с самым трогательным видом! Мы с Алексом заговорщически переглядываемся: все ясно, маленький карапуз, действительно, достал из своего колчана любовные стрелы и использовал их самым неожиданным образом… или не неожиданным? Любви, как известно, все возрасты покорны. Только почему бы этому сорванцу с маленькими крылышками на спине не подсобить бы и мне в делах амурных? Что-то с ними у меня явно не ладится… причем с самого начала.
Нужно ли говорить, что время в этом гостеприимном доме летело для нас практически незаметно: мы с Алексом каждый день ходили любоваться на местные достопримечательности, и Глория обещала пригласить нас на известную постановку «Страстей Христовых», в которой она, по давней традиции, выступала в роли сердобольной женщины, напоившей Христа водой во время его крестного хода по улицам Иерусалима. Правда, постановка эта ставится раз в десять лет, и ждать нам оставалось каких-то четыре года… Подумаешь, какой пустяк. Ее фраза «всего-то четыре года и вы ее увидите» потешала нас Алексом невероятно: когда ты молод, четыре года — это как целая вечность, а для Глории, как я понимаю, четыре года представлялись всего лишь четырьмя взмахами ресниц.
Хотела бы я знать, где буду после этих «четырех взмахов ресниц»… Возможно, дальше, чем могу сейчас и предположить!
За два дня перед Пасхой приезжают Анна с Акселем, и однажды вечером, когда я самолично вызываюсь прополоть грядку с салатом и стою с лопаткой в руке посреди огородика Глории, у ворот останавливается серый автомобиль… «Лексус» Адриана. Лопатка выскальзывает у меня из рук и шлепается на любовно взлелеенный Глорией кустик салата, но я даже не обращаю на это внимание — я так истосковалась по хозяину этого автомобиля, что сердце едва не выскакивает из груди от самой перспективы скорого свидания с ним…
Замираю, ожидая его появления на садовой дорожке. Раз, два, три…
— Адриан! — робко взмахиваю рукой, едва он появляется в поле моего зрения.
— Шарлотта, — отзывается тот, и его искренняя улыбка почти сбивает меня с ног.