Мысленно стону и прикрываю глаза. Уж лучше бы мне и вовсе не просыпаться!
— Должно быть, учуяла запах моей стряпни! — спасает положение Алекс, сам того не осознавая. — А ты говорил, яичница пригорела…
— Возможно, она учуяла ее прогорклый запах, — абсолютно серьезным голосом предполагает мужчина, но мне слышится в его тоне улыбка. Кидаю на него быстрый взгляд… Нет, он все так же серьезен. Должно быть, ошиблась…
Алекс одергивает отца:
— Перестань пугать нашу гостью. Ты как продолжение страшного сна, если бы таковые ей вообще снились… — Глядит на меня вопросительно: — Тебе ведь не снятся кошмары, правда?
Отрицательно машу головой, слишком рьяно, как на мой взгляд, только это, похоже, нервное: если раньше кошмары мне и не снились — теперь точно будут. Что за странная семейка?!
— А ведь я вас так и не познакомил! — продолжает словесную атаку Алекс. — Итак, Шарлотта, это мой отец, Адриан Зельцер, — поворачивается к отцу, — отец, это моя подруга Шарлотта. Они с Юлианом сокурсники… Правильно я говорю?
Молча киваю.
— Можете пожать руки, — провозглашает Алекс с той толикой торжественности, что предполагает привычное «объявляю вас мужем и женой». Невольно краснею и неловко протягиваю руку… Чувствую себя донельзя неловко, и едва наши пальцы соприкасаются, электрический разряд ударяет по пальцам, словно в розетку их засунула — отдергиваю ладонь, прижимая ее к отчаянно заголосившему сердцу.
Отец Алекса глядит на меня несколько удивленно. Неужели тоже почувствовал? До сих пор кончики пальцев искрят.
— Что с тобой? — Алекс тоже глядит на меня. — Отец укусил тебя, что ли?
— Нет, просто током ударило…
Уж лучше б я смолчала! Лицо парня расплывается в насмешливой улыбке.
— Пап, ты не Зевс-громовержец, — подначивает родителя. — Незачем карать Шарлотту за ночь на жестком диване. — И подмигивает: — Разве тебе впервой застать девушку в комнате сына?
— В твоей — впервые, — припечатывает Адриан Зельцер, и понять, насколько он серьезен, совершенно невозможно.
Алекс, между тем, закатывает глаза и хватается за сердце:
— Даже не знаю, воспринимать это, как комплимент или же оскорбление…
— Воспринимай, как тебе угодно, — кидает тот сыну, а после выходит из комнаты, так больше ни разу и не взглянув на меня.
Выдыхаю долго удерживаемый в легких воздух…
— Что это с ним? — хмыкает Алекс. — Должно быть, поднялся не с той ноги… — И заметив мой перепуганный взгляд: — Нет, ты не думай: он вовсе не так страшен, как может показаться. Это все нервы… Стряслось что на работе, вот он и дергается. Не бери в голову!
Легко сказать, не бери в голову, а у меня все еще пальцы подрагивают и сердце не унимается.