Только не это! Срочно бежать, и чем дальше, тем лучше. Вскакиваю со стула, так что посуда подскакивает.
— Куда ты? — удивляется Алекс. — Хочешь на Юлиана посмотреть? Поверь, там одно сплошное разочарование. Хотя, — тут же одергивает он самого себя, и глаза его загораются хитрым блеском, — как противоядие от любовного томления, этот вариант тоже имеет место быть.
Гляжу на него в недоумении, и он поясняет:
— Я о ниспровержении кумиров: увидишь его в столь гадком состоянии и сразу же поймешь, что он тебя недостоин. Идем! — манит меня за собой.
Вот только я снова плюхаюсь на стул и хватаю вилку.
— Ты чего?
— А ты чего? — парирую в ответ. — Думаешь, пойду пялиться на него спящего, словно сталкер какой-нибудь?! В своем ты уме или нет? — И добавляю: — Я завтракаю, между прочим. Прошу не тревожить!
Едва успеваю положить в рот маленький кусочек яичницы, как хлопает входная дверь, и по дому разносится женский певучий голосок:
— Адриан, свет очей моих, ты дома?
Бросаю на Алекса обалдевший взгляд, но он лишь плечами пожимает, мол, ничего особенного, в порядке вещей.
Вслед за певучим голоском на кухню врывается сама обладательница оного, симпатичная итальянка с копной иссиня-черных волос, собранных в высокий хвост. Глаза светло-карие, искусно подведенные черным, отчего они кажутся еще больше, а кожа такая матово-персиковая, что хочется проверить ее мягкость на ощупь. Мечта, а не женщина!
Что-то прохожее на ревность вспыхивает глубоко в сердце. Заставляет сглотнуть комок в горле… Кто она, эта красотка в не по-зимнему короткое платьице, сапожках на высоком каблучке и целой плеядой позвякивающих браслетов на тонких запястьях?
— У нас гости? — осведомляется незнакомка, сканируя меня быстрым взглядом. — Я ее знаю? — обращается к Алексу, не ко мне, словно этот осмотр выявил меня недостойной ее царственного внимания.
— Это Шарлотта, моя подруга.
— Твоя подруга? — она изгибает идеально выщипанную бровь. — Ты времени зря не теряешь, как я погляжу… У, шалун! — протягивает руку и треплет парня за щеку. Тот кривится, но терпит. Должно быть, привык к подобному поведению. А женщину вопрошает: — Так где же мой милый Адриан? Видела у дома его автомобиль.
— Думаю, он в гостиной… с Юлианом.
— О, — женщина театрально округляет бледно-розовые губы, — наш милый Юлиан снова чудит?
Алекс одаряет меня многозначительным взгляд, закатывает глаза.
— Он всегда немного чудит, — отвечает не без насмешки, — такой уж он уродился. Нам, смертным, остается только терпеть! — И предлагает: — Может, хоть ты по-матерински наставишь его?