Приятель заметил мое настроение и в шутки (или всерьез) сказал, что уэльские бризы лечебнее всяких других. Советовал здесь же обосноваться: мол, знает чудесное место, как раз поступившее в продажу. И, коли я захочу, готов свести с правильным человеком… Так он и сделал. И я познакомился с Освальдом Пенникоттом, джентльменом сомнительной репутации, который, однако, имел родовитые корни по матушке, урожденной Сесилии Бродерик, и который, по его же словам, как раз стал владельцем старого замка. Раглана. Весьма живописного, хоть и пришедшего в упадок от долгого запустения… Он же поведал о трагической судьбе его бывших хозяев.
Нельзя не признать, меня захватило настолько, что я согласился не только проведать описанный замок, но даже пожить в нем какое-то время. Пенникотт сам подвязался устроить все для меня: сговорился со слугами, привез меня прямо ко входу. Провел по пустующим комнатам… И сам, как мне кажется, удрученный плачевным их видом.
Я же был очарован… Проникся с первого взгляда. Решил, что останусь, чего бы это ни стоило. И выдержал столько суровых, неприязненных взглядов, что было воистину чудом остаться в живых. Альвина в них мастерица, в них и местных легендах. Ты, верно, немало наслушалась от нее?
— Пришлось, — отозвалась Лиззи, и Аддингтон понятливо улыбнулся.
— Полагаю, это случилось в конце первой недели: Альвина бухнула передо мной кружкой с каким-то отваром, велела выпить и ложиться спать. Подумалось было, уж не смерти ли она моей хочет, однако противиться я не стал… Доверился старой ведьме, о чем ни разу не пожалел. То была первая ночь без кошмаров за долгое время… А после она предложила глазные компрессы, сказала, помочь мне берется, коль слушаться стану… Боль обещала облегчить. Мог ли я отказаться?
Аддингтон поглядел на Элизу, с опаской, как бы боясь разглядеть неприятие, однако она вопросила:
— Альвина тебе помогла?
— Она и, конечно же, Джейн. Они сотворили настоящее чудо! Я бесконечно благодарен обеим.
Элизабет разом припомнила свое неприязненное отношение к служанке, все случаи отторжения, хмурые взгляды. Свое подозрение в мужниной измене… И испытала горячее раскаяние.
— Я очень виновата перед Джейн, — сказала она.
— Ты просто не знала. Легко было ошибиться! И я не облегчил задачи, за что корю себя непрестанно… А между тем я знал достоверно, как выглядеть могло то со стороны, — продолжил Аддингтон свой рассказ. — Когда пришло время уехать — отец призывал меня в Лондон, просил матушке на глаза показаться — Альвина сказала, что Джейн лучше со мною податься, продолжить лечение, дабы не ослабить достигнутого эффекта. И я согласился… Пусть нехотя и навлек на себя дополнительные укоры. От матери и отца… Они посчитали ее содержанкой, устроили настоящий скандал, и если с отцом я умел объясниться, то с матушкой сладить и вовсе не выходило. Она без того жила мыслью о моей cкорой женитьбе, а тут и вовсе стала невыносима.