— Его ужасные манеры и воистину устрашающие черные очки… не уверена, что смогу привыкнуть и к тому, и к другому. Прошу вас, отец, не заставляйте меня ответить согласием! — взмолилась она, не сдержавшись.
И лицо мистера Хэмптона передернуло судорогой.
— Милая, — простенал он страдальческим голосом, — что, если со мной что-то случится? Вот сейчас же, в этот самый момент… Кто тогда позаботится о тебе? Кто примет к себе? Разве что кузен Максфельд из жалости и протянет руку… — Он покачал головой, как бы страшась даже помышлять о подобном. — Однако быть приживалкой — этого ли мы с матушкой желали для тебя? — И, приметив перемену в дочери, поднажал: — Аддингтоны же весьма уважаемое семейство, пусть и поднявшиеся благодаря торговле. Нам ли судить их — твой дедушка и сам из судейских — особенно в таких обстоятельствах…
Элизабет понимала, что отец деликатничает, открыто не указывая на ее проступок, на то, что в ее положении раскидываться женихами не приходится. Чудо, что один все же нашелся, пусть и движимый своими собственными резонами.
Она прикрыла глаза, глядя в окно на покрытые инеем деревья, на дорожки, присыпанные серебром выпавшего снега — ощутила такие тоску и отчаяние, безысходность и жгучую горечь, что на глазах навернулись слезы. Опалили ресницы, как кислотой, медленно побежали по щекам… Отдаться в руки нелюбимого человека, сделаться его полновластной рабой, всю жизнь до смертного часа исполнять его прихоти. Могли ли быть что-то страшнее этого?
Она смахнула слезинки, стиснула бескровные губы и обернулась.
— Хорошо, так тому и быть: я отвечу согласием. Коли на то есть ваша воля, отец…
Мистер Хэмптон изобразил улыбку на исполненном страданием лице. Ни дать, ни взять древний патриарх, на смертном ложе раздающий отцовские благословения…
— Рад это слышать, милая. — Он протянул дочери руку. — Твои слова возвращают меня к жизни.
И он ничуть не лукавил: уже на следующий день отправился на прогулку и прошел целую милю ничуть не запыхавшись.
По счастливому случаю, пусть Лиззи его таковым и не считала, было извлечено из сундука матушкино свадебное платье. Несколько устаревшего фасона, оно все еще было достаточно красивым, к тому же пахло ее духами, и девушка невольно залюбовалась игрой света на расшитом блестками лифе. Не верилось, что пришло ее время быть невестой… Совсем краткий срок, но все же.
Общественные приличия предписывали долгую помолвку, никак не менее года, однако в данных обстоятельствах Аддингтон не посчитался и с этими нормами: сказал, что желает отбыть в новое имение уже через неделю и встречаться с невестой наездами не намерен. Слишком много работы ему предстоит, чтобы тратить драгоценное время на долгую дорогу… Элизабет же была не в том положении, чтобы диктовать собственные условия. Ей хватило одного взгляда на будущую свекровь, чтобы захотеть покинуть Колчестер как можно скорее… Сбежать от ее недоброго взгляда, колкого, как осколок стекла. И столь же прозрачного: скрывать своего отношения по отношению к будущей невестке миссис Аддингтон не собиралась, и вся гамма ее недовольства, вызванная выбором сына, читалась в лице, жестах, даже походке суровой родительницы.