— Что с ней? — спросила Элиза.
Рассказ про возможное обращение не шел из головы… Что, если и правда возможно такое? Что, если здесь, в этом диком краю, любая сказка способна осуществиться? Про мужа, охотившегося на чудовище, она старалась и вовсе не думать… Что-то тревожное, страшное не отпускало ни на минуту.
Рассказ Альвины про канувших Бродериков во время такой же облавы она старалась и вовсе не вспоминать.
— Тело и хворь вступили в противоборство, — ответила старуха. — И кто пересилит, одному богу известно! Придержите ей голову.
Элизабет обхватила голову девочки руками, постаралась удержать ее неподвижно, и старуха влила меж пересохших губ Эмили очередную травяную настойку.
— Что вы ей дали? — спросила Лиззи в видимом беспокойстве. — Это поможет девочке выздороветь?
— Говорю ж, только богу известно… А это горячку уймет, даст телу передохнуть. — И добавила от порога: — Зря вы девочку сюда перенесть велели, теперь и присмотреть за ней некому. Джейн совсем от страха ополоумела, а вам, верно, не с руки с ней сидеть.
— Я посижу, — уверила ее Лиззи. — Мне это не сложно. Только в радость!
Старуха мотнула головой и прикрыла за собой дверь, Лиззи осталась с девочкой наедине. Чуть стиснула ее горячую руку, посмотрела в осунувшееся лицо… Здесь, в одной из пустующих комнат для слуг, маленькой пациентке было всяк лучше, чем в полутемной каморке Альвины, да и родителей здесь принимать сподручнее. Томас еще с утра отправился в деревню с печальным известием…
Девочка начала затихать, похоже, отвар Альвины подействовал, и Лиззи, супротив этому, вернулась мыслями к мужу и происходящей нынче охоте, разволновалась пуще прежнего. Сама словно в горячке забилась…
Тогда в дверях и появился Томас с незнакомой ей женщиной, крестьянкой, судя по одежде и виду, матерью Эмили, как поняла девушка. И слуга подтвердил догадку, представив ее миссис Маргарет Чейз.
Крепкая, плотно сбитая женщина, она, казалось, только теперь уверилась в истинности принесенного ей известия: накрыла дочь своим телом и зарыдала. Да так, что у Лиззи комок подступил к самому горлу, и слезы навернулись на глазах… Она позволила женщине выплакаться и только потом коснулась ее подрагивающей спины, помогла присесть на стул у постели дочери.
Женщина наспех утерла слезы, вроде как устыдившись собственной слабости.
— Простите, — прошептала глухим, осипшим от долгого рыдания голосом, — не думала я, что такое с дочкою приключится. Что девочка наша… — она с трудом, но сдержала рыдание, — попадет в лапы этого зверя. А ведь муж еще тогда мне говаривал: «Попомни слова мои, Маргарет, не к добру человек этот в деревню явился. Не бывать дыму без огня! Жди новой беды». Но время прошло, и мы, верно, расслабиться успели, страх потеряли…