К тому же ты мне нравишься, — продолжает свою речь Хелена, — а уж наши с Паулем вкусы редко сходятся, можешь мне поверить… Ему вообще никогда прежде не нравились мои подруги. Не то чтобы я слишком этим заморачивалась, но сейчас, представляешь, Джесси, мне захотелось ему угодить. Сама не знаю почему… Нет, ты только не думай, что я тебя просто использую, это вовсе не так, — она искренне мне улыбается, так что этой улыбке просто нельзя не поверить. — Ты забавная, хотя и немного зажатая…
Чудесно, я просто всю жизнь так и мечтала услышать о себе подобную характеристику! Боюсь, мое лицо красноречивее любых несказанных слов, но Хелена слишком погружена в собственные мысли и этого, похоже, не замечает.
И ты хоть как-то отвлекаешь меня от мыслей об этом унылом, крохотном домишке с кухней, что размером меньше туалета в нашем прежнем доме, в котором я теперь вынуждена жить. У нас ведь была в Мюнхене совсем другая жизнь, Джессика, совсем другая… — Она снова замолкает на время, и я вдруг начинаю замечать глубокую тоску, которую Хелена, как я теперь хорошо понимаю, умело скрывает за своим восторженным амплуа белокурой красавицы-куклы. — Думаешь, легко начинать все с нуля? Бросить все, к чему ты так привык: к большому дому на Вассербург-Ландштрассе, к спа-салонам, к дорогим бутикам и маникюру под цвет вечернего платья…
Потом настроение Хелены резко меняется и она добавляет:
— Может, я и есть легкомысленная… Вот, например, мужа у меня нет. Если честно, я вообще никогда не была замужем… Три гражданских брака, три сына, три расставания. По-твоему, Джессика, этого достаточно, чтобы назвать меня легкомысленной?
Определенно да, и я впервые с начала этого Хелениного монолога вставляю свое осторожное «возможно». Хелена не обижается…
Третий мой муженек, Густав, — продолжает она с улыбкой, — оказался той еще сволочью: оставил меня почти без алиментов, мол, мы же официально не расписаны, словно Томми и не сын ему вовсе, а все почему? Да потому что нашел себе молодуху лет двадцати, и та напела ему гадостей про меня. Вот я и решила уехать… А что, у меня тоже есть гордость, знаешь ли! Почему решила уехать сюда, в Нюрнберг? — риторический вопрос к самой себе. — Просто ткнула пальцем в небо, так сказать, и вот мы здесь.
У вас здесь совсем никого нет? — наконец решаюсь уточнить я.
Нет, никого, — отрицательно машет она головой, — просто здесь красивый рождественский базар. Всегда хотела его увидеть!
Эти слова так соответствуют образу прежней Хелены, созданному в моей голове, что я невольно расслабляюсь и даже посмеиваюсь вместе с ней.