Когда вы расскажете все маме? — как нарочно добивает меня вопросом Пауль. — Мне, признаться, очень хочется увидеть ее лицо в момент прозрения…
И ты, Брут! — восклицаю я укоризненно, чувствуя, как рука Доминика касается моего колена и слегка его поглаживает. Пауль тоже это замечает и как бы брезгливо прикрывает глаза… Доминик отвечает ему взглядом триумфатора, обыгравшего соперника на его же поле.
Видишь, моя тактика все-таки сработала, — едва слышно шепчет мне Пауль. — Я рад, что вы вместе…
Я вспоминаю слова Ника о том, что Пауль возможно когда-то тоже был немного влюблен в меня и всматриваюсь в его улыбающееся лицо, пытаясь найти подтверждение данному факту, но ничего такого не замечаю… К счастью. Парень же уже повернулся к Еве и рассказывает ей что-то о генномодифицированной сое, которая может захватить мир.
Без десяти минут двенадцать мы одеваемся и выходим из дома… Улица расцвечена как уличными фонарями, так и сотнями фанариков, украшающими фасад каждого дома в округе — от радостного снежного мельтешения приятно екает сердце, и Хелена просит Герта открыть шампанское и разлить его по фужерам. Я счастлива, с особенной остротой понимаю вдруг я, и кошусь на того, кому этим счастьем обязана — он ловит мой взгляд и незаметно касается моей руки.
Говорят, как Новый год встретишь, так его и проведешь! — за секунду до боя часов на лютеранской церкви говорит Хелена. — Поэтому я рада, что мы здесь с вами все вместе, мои дорогие… Пусть так будет и впредь.
Часы начинают бить двенадцать, и я подношу было к губам фужер с шампанским, но Доминик перехватывает мою руку на полпути и отводит ее в сторону, где шампанское выплескивается прямо в снежный сугроб… Играет ли это какую-то роль для меня? Никакой. Ведь любимые руки крепко прижимают меня к себе, а не менее любимые губы с нежностью меня целуют… И весь мир может подождать.
Я хотел встретить новый год в твоих объятиях, — шепчет мне Доминик совсем тихо, — ведь именно в них я и намерен провести этот наступающий год… как и все последующие тоже.
В этот момент я слышу сдавленные смешки Пауля с Евой, а потом мой маленький сын звонко вопрошает:
Папа Ник, ты поможешь нам с Томми запускать фейерверки?
Я бледнею… самую малость, а Ник — не могу не восхититься этим! — остается все таким же невозмутимым.
Дай мне минутку, дружок, и мы запустим самые незабываемые фейерверки в мире, — отвечает он мальчику, сжимая мои холодные пальцы.
… Наконец я осмеливаюсь посмотреть в лицо Хелены, вернее в маску неподдельного удивления с лицом моей подруги: идеально раскрытый в форме буквы «о» рот и большие распахнутые глаза, в которых, я это хорошо прослеживаю, удивление сменяется сначала пониманием, а потом уже обидой. Мне так нехорошо, что Ник почти на негнущихся ногах подводит меня к своей матери и слегка приобнимает нас обеих…