Трудно с этим не согласиться, и я пожимаю плечами, мол, да, признаю, все так и есть. А сама думаю о том, что как по мне, так он даже слишком хорош, прямо какой-то имбирный пряник, а не человек, мне до сих пор неловко в его присутствии, словно он загримированная суперзвезда, а я слюнявая фанатка. Стыдобище!
Так вы поэтому расстались c отцом Доминика, — любопытствую я против воли, — из-за его измен?
Хелена улыбается мне одной из своих мечтательно-настольгических полуулыбок.
Нет, — отвечает она просто, — разошлись мы из-за Алекса, отца Пауля… я встретила его в тот самый момент, когда узнала в новой подружке Гюнтера свою же бывшую подругу… Алекс же был на байке, в кожаной куртке и с белозубой улыбкой в поллица и смотрел на меня так восхищенно, так трепетно, что я влюбилась абсолютно без памяти… Думаю, только его одного я и любила по-настоящему, — откровенничает Хелена, накручивая кончик своих волос на палец. — Поверить не могу, что ему непременно нужно было погибнуть в самом расцвете лет…
Не представляю, каково это, потерять любимого человека, и потому молчу, не зная, что на это ответить.
Тогда-то я и забрала Ника и ушла от Гюнтера, — продолжает подруга задумчиво. — Мне давно следовало это сделать, да я все не решалась…
А как же Доминик, как он перенес ваше расставание?
Да неплохо, — пожимает она плечами, но заметив выражение моего лица, покорно добавляет: — Ну да, ему, наверное, было тяжело, признаю, но я была так влюблена в Алекса, что, боюсь, не очень обращала на мальчика внимание… Ему было семь, Джессика, я думала он ничего не понимает!
Мы замолкаем, каждый думая о своем.
Ты собралась тут до вечера стоять? — врывается на кухню Хелена, выхватывая кексницу прямо из моих рук. — Отомри!
Я ей улыбаюсь, ну ладно, я ей почти улыбаюсь, прищуривая глаза в немом возмущении. Но она лишь добавляет на ходу:
Заверни в газету пару фужеров, хочу быть ко всему готова!
Так ты же уже упаковала целый батальон фужеров!
Я же сказала: хочу быть готовой ко всему.
И выскакивает за дверь. В открытое окно доносятся веселые голоса Элиаса и Томми, которые гоняют мяч на лужайке, раздается голос Юргена… Он грузит пляжные шезлонги и целую гору подушек.
… В тот вечер после нашего с Домиником «кекса примирения» и последующего праздничного ужина в честь его приезда, Юрген и говорит мне:
Не такой уж он и плохой парень этот Доминик Шрайбер, как ты мне накануне расписывала… Может, чрезмерно смазлив, этого у него не отнять, но в целом он мне даже понравился.
Я со стоном утыкаюсь лицом в его плечо: самой стыдно вспоминать, как я поносила его еще только вчера. Вот уж воистину говорят, не суди человека, пока не пройдешь милю в его обуви…