Джессика, это ты? — тишина. — Что ты здесь делаешь?
От неожиданности едва не роняю мальчика на пол, а он, заерзав, сонно сипит:
Ник, это ты?
Мое же собственное сердце отбивает такую барабанную дробь, что, наверное, способно даже через одеяло оставить синяки на хрупких ребрышках мальчика, и дышу я как заправский паровоз.
До чего же ты меня напугал! — в полголоса возмущаюсь я, когда Доминик неясной тенью предстает предо мной в кухонном проеме двери. — У меня чуть сердце не остановилось. Что ты тут вообще делаешь в темноте? Хелена говорила, тебя не будет до утра…
Планы изменились, — говорит он тем же тихим полушепотом, которым мы с ним общаемся с самого начала, словно боясь разбудить его брата, хотя неожиданное появление Ника, кажется, его лишь разбузыкало, и Томми смотрит на силуэт брата в лунном свете большими, совиными глазами.
Мог бы хотя бы свет включить, — я немного злюсь на него за свой испуг, и Доминик это понимает — он тихо хмыкает и улыбается из темноты.
Так бы и сделал, знай я, что ты появишься тут посреди ночи.
И я снова повторяю вопрос:
Что ты там делал в темноте? Мечтал о несбыточном?
Снова улыбка, неслышная, тихая, почти скрытая, как фонарь в темноте, накрытый плотной тканью, и проблеском этого света — едва заметный промельк зубов, когда он вдруг начинает улыбаться.
Я думал, — звучит его ответ. И я понимаю, что с удовольствием ловлю тихие вибрации Доминикова голоса в этой пугающей темноте чужого дома, который вдруг перестает казаться мне странным и одиноким — присутствие Доминика разогнало всех сумрачных монстров…
Не знала, что ты подвержен этой болезни! — отзываюсь я на это признание, с трудом удерживая голову Томми на своем плече.
Ты много чего обо мне не знаешь, хотя и уверена в обратном…
Меня удивляют эти его слова, сказанные с некой латентной обидой в голосе, хочу парировать этот выпад, но тут Томми еле слышно шепчет:
Хочу спать. Можно мне в кроватку?
Я удобнее перехватываю его руками.
Конечно, малыш. Пойдем!
Доминик подходит и берет у меня мальчика.
Спасибо, — благодарно охаю я, разминая затекшие мышцы и бредя вверх по лестнице каким-то стопудовым мешком с картошкой.
Ник бережно укладывает брата в кровать, и тот даже прикрывает глаза, как бы намереваясь сразу же уснуть, и я спрашиваю Доминика:
Так ты сегодня никуда больше не собираешься?
Нет.
А как же твоя вечеринка?
Никак. — Ну что ж, немногословно, думаю я про себя, но вопросов больше не задаю…
Значит я могу пойти домой. Ты ведь присмотришь за Томми? Думаю, Хелена скоро вернется.
Доминик поправляет покрывало в ногах брата, а потом смотрит на меня долгим, задумчивым взглядом. Уверена, что он хочет сказать мне нечто другое, когда тихо произносит: