Джессика, я собственно хотел попросить у тебя прощение… за моего отца, — говорит он мне, неловко комкая салфетку. — Я видел, что он позволил себе сегодня в оранжерее… Мне очень жаль, извини.
Я смотрю в его смущенное лицо и вдруг понимаю, что наслаждаюсь этим моментом.
Тебе не стоит за него извиняться, — невольно расплываюсь я в улыбке, — родителей, как известно, не выбирают. А досталось, между прочим, не только мне одной: твой любвеобильный отец успел даже Монику довести до слез своими неуместными приставаниями… он, знаешь ли, умудрился потискать ее за грудь, — закатываю глаза. — Так что, как видишь, я еще легко отделалась…
Доминик качает головой и даже прикрывает глаза в явном смущении.
Мне жаль, — повторяет он снова, и я не могу не веселиться, видя красные пятна на его щеках.
Ты уж извини, конечно, Доминик, но теперь я буду называть твоего отца не иначе, как Мистер Шаловливые Ручки.
Мы оба улыбаемся, и я знаю, что ему также легко и хорошо со мной, как и мне с ним в этот самый момент… Мне неожиданно хочется протянуть руку и потрепать его, например, за плечо, мол, ничего, парень, все в порядке. Хочу сказать ему, как рада, снова видеть прежнего улыбающегося Ника, но он опережает меня такими словами:
Как приятно снова видеть твою улыбку, Джессика. Мне ее, действительно, не хватало…
Немного смутившись, я отвечаю:
Поверь, я только что думала о том же, только в отношении тебя.
Мы какое-то время просто молча смотрим друг на друга и прихлебываем чай с тортом, и молчание это уютное, согревающее, которое как бы само по себе общение, даже в большей степени, чем слова.
Надолго ли приехал твой отец? — наконец интересуюсь я. Моника сегодня раз сто спрашивала меня об этом, но мне не у кого было навести справки… До этого момента.
Завтра утром его уже не будет… можешь облегченно выдохнуть. Я не обижусь! — посмеивается мой собеседник. — Ты же знаешь, он человек занятой, один свободный день в его плотном графике, это уже почти как незаслуженная милость…
Это ваша первая встреча после твоего возвращения?
Нет, мы уже виделись в Мюнхене, когда я только прилетел, — отвечает Доминик. — А это был, так сказать, официальный визит… к тому же отец не оставляет мечту перетянуть меня назад в Мюнхен. Ванессе эта идея очень даже нравится…
А тебе? — быстро любопытствую я, вдруг пугаясь мысли о доме на Штайнплаттенштрассе без Доминика. Хотя мы почти и не видимся с ним там…
Мне нравится работать с Михаэлем, — отвечает тот просто. — Он хороший человек.
Мы оба молчим, понимая, что скрывается за этими слова Доминика, и я незаметно выдыхаю от облегчения.